Игра с судьбой

Мое сердце почти остановилось. Голова пошла кругом, и свежий аромат Винсента смешивался с ароматом тяжелых оранжерейных цветов. Я понятия не имела, что мы здесь сейчас делаем, но, если бы это зависело от меня, это никогда бы не прекратилось.

Винсент посмотрел на меня, я посмотрела на Винсента, и это казалось таким знакомым действием, будто мы знаем друг друга гораздо дольше, чем с тех пор, как… Сколько дней я уже здесь? Невольно я отступила на шаг назад, пытаясь разогнать туман в голове.

– Можно мне немного оглядеться? На этой площадке интересно, – спросила я сделавшимся тонким голосом.

Винсент поджал губы и пристально посмотрел на меня, затем расправил плечи.

– Конечно, пойдем, – сказал он, взял мою руку, словно это было само собой разумеющимся, и потащил за собой через заросли растений.

Гудения на этот раз не было, но желудок все равно сделал сальто, а в голове ощущалась восхитительная легкость. Я усмехнулась.

Наши шаги тихо отражались на металлической лестнице, а когда мы поднялись наверх, пол заскрипел под нашими ногами.

– Et voilá![4] Добро пожаловать в мое тайное убежище, – сказал Винсент, указывая на площадку, простирающуюся перед нами. Она была невелика, но тут оказалось достаточно места для верстака, на котором ютилась куча пустых стеклянных пробирок разных размеров и форм, а также горелка Бунзена. Рядом стоял невысокий стол и два пухлых холщовых мешка, которые, вероятно, служили сиденьями.

Повсюду валялись банки с «Ред Буллом», а посреди стола расположилась шахматная доска.

Винсент сжал мою руку, но потом отпустил ее, сел на один из мешков и приглашающим движением руки указал на место напротив.

– Садись, можешь посоветовать мне мой следующий шаг.

– Вряд ли. Я не умею играть в шахматы, – ответила я, плюхаясь на сиденье.

– Совсем не играешь? – спросил Винсент.

– Не-а, – призналась я и нахмурилась. – Я до сих пор не знала никого, кто играл бы в шахматы. У нас все вертится вокруг футбола.

Винсент закатил глаза и подпер рукой подбородок.

– Я забыл, какие вы пролетарии в Фокскрофт-Хай, – сказал он.

– Эй, – жалобно запротестовала я, хотя в глубине души вынуждена была признать, что он прав. В тот же миг мой живот начал урчать.

– Хочешь есть? – спросил Винсент.

– Немного.

Он кивнул и достал из-под стола шуршащий пакет, откуда выудил два «Ред Булла» и два сэндвича. В дополнение – пакет «Читос».

– Я предвидел, – явно гордясь собой, произнес он. – Тунец или курица?

– И то, и другое.

Я, наверное, выглядела слишком голодной и взволнованной, но Винсент только рассмеялся и передал мне через стол оба сэндвича. Себе он открыл банку «Ред Булла», и его сладкий запах смешался с ароматом тропических растений, в то время как я жадно вгрызалась в первый сэндвич.

Винсент мыслями погрузился в игру с шахматными фигурами. Казалось, он начал ее когда-то, но прервался на середине.

– Ты всегда знал об этом проклятии? С детства знал, что ты игровой персонаж? – услышала я свой внезапный вопрос.

– Мы все знаем. – Винсент оперся подбородком на ладонь. Сумеречный свет, казалось, проникал к нам и освещал его светлые волосы. – С рождения. Проклятие поразило потомков всех тридцати двух человек, находившихся в поместьях Честерфилд и Сент-Беррингтон тогда, много веков назад.

– Сент-Беррингтон, – пробормотала я, снова думая о вечеринке полгода назад. О поместье, где исчез Хок. О вечере, когда все началось. Я вздрогнула. – Если Честерфилд – белая сторона, то Сент-Беррингтон – черная?

– Именно так, – сказал Винсент, глядя на меня. Он казался почти разгневанным. – Джексон Беррингтон – Черный Король. На прошлой неделе у нас обоих был восемнадцатый день рождения. Так было всегда. Каждые тридцать лет в семьях Честерфилдов и Сент-Беррингтонов в один и тот же день рождаются два мальчика. Два Короля. И все семьи знают, что начнется новая игра.

– А женщина может стать Королем? – с любопытством спросила я, потому что мне показалось немного сексистским, что королями должны быть только мужчины.

Уголок рта Винсента дернулся.

– Нет. Это всегда мужчины.

– А Королевы всегда женщины?

– Точно. Проклятие всегда следует одной и той же схеме. Таким образом, два белых Коня всегда являются близнецами.

Он поднял двух белых фигур, похожих на лошадей.

– Близнецы. Итак, братья Хитачи – это Кони?

– Правильно. А Ларк была Пешкой.

Он поднял вверх белую фигуру с круглой головой. Я взяла ее, и наши пальцы при этом слегка соприкоснулись. Я сравнила фигуру в руке с той, что была изображена на моем запястье. Они оказались идентичны.

– Что именно могут делать фигуры? Что отличает их друг от друга? – допытывалась я дальше. Быстро откусив сэндвич, я снова посмотрела на парня.

Винсент вздохнул и провел ладонью по волосам.

– У каждой фигуры свои особенности. И способности в какой-то степени передаются по наследству. Способности Пешек выражены несколько слабее, они могут, например, левитировать, или плавать, быть сильнее или быстрее, или способны заново отращивать конечности. Ты уже видела это у Грейва. А Ларк могла становиться невидимой.