Игра Саида. Единственная

– Это мой совет, - отталкивается от стола, двигаясь к выходу. – Саид не тот, кто простит даже намёк на предательство. Ты же… Ну, мы оба знаем, что ты натворила. Поэтому сиди тихо и не пытайся ничего натворить. Может, тогда Саид подобреет.

– Я не просила твоих консультаций.

– Знаю. Считай это подарком.

Бессмысленные подарки. Жду, пока мужчина уйдёт, и лишь потом присаживаюсь на диван. Подол платья путается в ногах, когда я пытаюсь устроиться удобнее. Кто знает, сколько придётся ждать. Закатываю глаза, когда щелкает ключ в замочной скважине.

Куда я теперь денусь?

Лютый…

Странный мужчина, непонятный.

Но из его слов я могу сделать два вывода. Я была права насчёт прослушки, здесь она была или могла быть. Конечно, Саид ведь хотел убедиться, что происходящее известно Эмину.

А ещё этот совет, который мне не нужен был. С чего вообще Лютый решил помочь? По доброте душевной? Явно её не осталось ни у этого мужчины, ни у Саида.

Лютый говорил медленно, мягким тоном, словно пытался внушить мне. Словно намекал, что я постараюсь, то смогу всё наладить с Саидом. Вернуться к тому, что было раньше, и заслужить прощение.

Только кто сказал, что мне нужно его прощение?

Морщусь из-за странного запаха, что-то явно сгорело на кухне. Представляю какую взбучку Хаджиев устроит персоналу. Если даже я чувствую, то все гости, пожалуй, тоже не в восторге.

Оборачиваюсь к двери, а потом шумно сглатываю. Подскакиваю, включая больше света. Я пытаюсь убедиться, что мне не привиделось от усталости и в темноте.

Но нет.

Через щель между дверью и полом тянутся белые завитки дыма. Медленными струйками заполняют комнату, глаза начинают слезиться от едкого дыма.

Не что-то сгорело, а мы говорим!

Бросаюсь к двери, но торможу. Не рискую касаться ручки, вдруг она уже раскалилась? Задираю платье, наматывая ткань на ладонь. Стараюсь скорее убраться подальше, но дверь не поддаётся.

Лютый ведь закрыл меня!

А теперь я не могу выбраться.

Глава 19. Ника

Я заперта.

Заперта в здании, которое горит.

Ноги становятся ватными, не могу идти, но упрямо двигаюсь к окну. Пытаюсь распахнуть его, впустить свежий воздух. От этого ведь не будет хуже? Огня не видно, не страшно, что полыхнет сильнее.

Но окно не поддается, намертво закрыто. Идеальная клетка, в которой я могу сгореть заживо. И удары по стеклу не помогают, крепкое, продуманное. Чтобы я не смогла выбраться.

У меня перехватывает дыхание, когда я прячусь в ванной. Как можно дальше от источника дыма. И подкладываю полотенце под щель, чтобы не задохнуться.

Но если все сбежали?

Увидели пожар и ушли, а я осталась?

Вдруг Саид не поймёт в суматохе, что меня нет среди выживших?

И никто не придёт спасать.

Не вспомнит.

Я останусь…

Я…

Давлю ладонями на грудь, понимая, что не получается дышать. Лёгкие словно перекрыло, внутри всё начинает жечь. Падаю на пол, ноги дрожат и не выдерживают.

Не понимаю, что со мной происходит. Бьет ознобом и пальцы немеют. А ещё вся кожа горит, словно пожар уже подобрался слишком близко. Его нет, но по ощущениям я в огне.

Пытаюсь отползти к стене, не понимаю, какая ближе ко мне. Полная потеря в пространстве, комната кажется такой огромной. И перед глазами плывёт, застилает слезами.

Саида не будет.

Не будет!

Я здесь останусь.

Одна.

Он запер меня, как зверушку, пазл своей игры.

И никто не будет рисковать.

Я отчаянно пытаюсь вдохнуть хоть каплю воздуха, но не получается. Задыхаюсь. Так лучше, пожалуй. Умереть от удушья, не чувствовать языки пламени на теле.

И…

В ушах начинает звенеть, оглушает. Тело будто не принадлежит мне, полностью подчиняется панике. Со мной никогда ничего подобного не происходило. Все чувства сходят с ума, не подчиняются мне.

Я не хочу умирать.

Не хочу.

Лучше уж с Хаджиевым.

Лучше…

– Твою мать, Ника.

Отшатываюсь от чужих прикосновений, слова складываются в неразборчивый писк. Не могу понять, что происходит. Кто здесь? Или это лишь галлюцинации?

Видение перед…

– Смотри на меня. Блядь.

Хочу сказать, чтобы Саид не ругался. Он никогда так не делал. И миражу тоже не стоит, недостоверно получается. Но вырывается только хрип, и в груди сильнее давит.

– Всё хорошо, пташка, я тебя держу.

– В сторону, Хаджиев, - прикосновения сменяются. Кожа грубее, холоднее. – Чувствуешь мои прикосновения?

– Я… Да.

– Хорошо. Сможешь посчитать, сколько ударов будет?

– Нет! Я дышать не могу. Не могу… Мне нужно…

– Всё нормально, это ничего страшного. Просто считай.

Кто-то постукивает пальцами по моему подбородку. Сбиваюсь, не могу. Это всё не кажется реальным. Глупость. Два или три? Дёргаюсь от холода, больно бьюсь затылком о стену.

Значит, я возле стены.

Хорошо.

– Сколько, Ника?

– Не знаю. Три раза?

– Да. А теперь посмотри на нас, давай. Не так сложно, правда? Ты сможешь.

Не смогу. Всё мельтешит, кружится. Только две фигуры, которые склонились надо мной. Черты лица медленно вырисовываются, и я узнаю мужчину.

– Лютый.

– Уже хорошо. Забирай своё сокровище, Саид, надо валить.

– Я не могу идти. Всё…

– Дышать ты тоже не могла.