Игра Саида. Единственная

– Ты этим руководствовалась, когда предавала меня? Что девчонка и ничего не будет?

– Я не…

– Предавала, пташка. Это было. Для меня – было.

– И что теперь? Доверять не будешь? Или всю жизнь попрекать?

– Всю жизнь? Ты так долго собралась со мной быть?

Обиженно бурчу, стараясь из себя какой-то ответ выдавить. Я говорю об одном, а мужчина сразу поворачивает в нужное русло. И все слова заканчиваются, разлетаются.

Кажется, я сегодня слишком много наговорила.

Мне казалось, что я потеряю Саида. Паника топила, сердце так болело, что дышать не могла. Не могла представить, что всё может обернуться именно так.

Я ведь этого хотела! Чтобы Хаджиевы разбирались между собой, а я бы тихонько сбежала. А они и разбирались, а у меня болело всё. Тянуло горечью, что разберутся окончательно.

– Ответа не слышу, пташка.

– А его нет. Если… Если ты выиграешь, то буду. Всю жизнь буду.

Почему-то Саид не улыбается, наоборот, подбирается весь. Мне казалось, что он, наоборот, начнёт рассказывать, как обыграет меня. И я спокойно пожертвую всеми фигурками.

Но Хаджиев не делает. Вместо этого мужчина звонит охране. Морщится, садясь на кровати. Уверена, что рёбра у него болят, но Саид терпеливо молчит. Велит своим людям принести шахматы.

– Зачем? Ты устал и…

– Сыграем, Ника. До победного. Никаких больше лимитов. Ты ведь хотела всё быстро закончить. А потом посмотрим, что будет.

– Посмотрим?

Саиду надоело, что я постоянно прикрываюсь шахматами? Но так намного проще. Чем признаваться в собственной слабости. Что я окончательно потеряла рассудок.

Молча жду, когда принесут доску, поставят рядом с кровати. Не поднимаю взгляду, кажется, что каждый прочитает всё, что на душе. Насколько я этим недовольно.

Но Хаджиев решил…

И ладно.

Делаю ход, не думая. Я бы с большим удовольствием сейчас завалилась спать. Во мне всё борется. Разум и сердце, не могут определиться. Я могу выиграть и остаться!

И как признаться в том, что Саид прав.

Тогда проиграть. Когда мужчина забирает мои фигуры, я даже не расстраиваюсь. Специально подставляю всё так, чтобы разрушить собственную оборону.

Но если не получится? Если…

Вздыхаю, недовольно поджимаю губы. Злюсь на Хаджиева потому, что он так глупо подставил свою ладью. Я заберу, а там потом и коня и… А если не заберу – то он сразу всё поймёт.

Я хочу проиграть!

Но собираюсь сделать это с достоинством.

– Слабо, пташка. Ты устала? – усмехается легко, прижимает ладонь к боку. – А то не справляешься.

– Ты тоже. Может, завтра…

– Нет. Сегодня всё закончим, Ника. Без вариантов.

Сдуваю короткие пряди с лица, недовольно вздыхаю. Саид настолько занят другими мыслями, что сам не следит за игрой. Подставляется! Раз за разом. И это выводит меня из себя.

Гад!

Он… Почему он хоть раз не может что-то сделать так, как мне нужно? Каждый раз, я что-то решает, а Хаджиев это разрушает. Заставляет признаваться в собственной слабости.

Саид сегодня вырвал признание из груди, что я не могу без него. Что он нужен мне, пусть разговор был только о постели. Но ведь я понимаю, что дело не только в этом.

А теперь подбивает, чтобы я открыто сказала, что хочу остаться.

Двигаю короля так, чтобы в два хода его потерять. Саиду даже делать ничего не нужно, просто забирать фигуры, которые так и просятся. А он забирает не ту!

– Что не так, пташка? – спрашивает, когда я едва не сношу доску. – Ты, кажется, выигрываешь. А нервничаешь так.

– А ты проигрываешь! Да с такой игрой невозможно короля отдать. А ты…

– Не понял, Ника. Ты подставиться пытаешься?

– Да! Но видимо переоценила твои способности и…

Вскрикиваю, когда Саид опрокидывает меня на спину. Шахматная доска с грохотом падает на пол, фигурки разлетаются. А я оказываюсь придавленной мужчиной, которой довольно улыбается.

Тянет воротник моего свитера, ведёт пальцами по шее. Надавливает на подбородок, пытается словить мой взгляд. И тянется за поцелуем, а я пытаюсь увернуться.

– Нет, - упираюсь ладонями, отталкиваю. – Пусти. Я сейчас закончу и выиграю. И…

– Пташка, что за психи?

– Не знаю.

Просто день был ужасно сложным. Меня всю трясёт, а слёзы льются градом. Обнимаю мужчину за шею, не отпускаю от себя. Дрожью бьет от того, как он зажимает мои ноги своими коленями. Сдерживает, обхватом зажимает.

Так, чтобы я никуда деться не могла.

– Я не знаю, - повторяю, стараясь отогнать истерику. – Я испугалась. И я злюсь. И…

– И хочешь со мной остаться. Сама.

– А ты… Ты, Хаджиев, мудак. Разве так сложно было выиграть? – меня несёт, слова срываются с языка сами. Душа нараспашку, смотри, Саид. Наслаждайся. – Или… Или тебе больше это не интересно?

– Херню не неси.

– Тогда почему ты… Если ты наигрался, то сказал бы и всё. А не… Саид!

Возмущаюсь, потому что мужчина тянет мой свитер. Раздевает, отбрасывает подальше. Губами припадает к моей груди, выбивая все претензии. Мужчина сжимает сосок сквозь ткань, кусает.

И я не помню, что мне было не так.

– Похоже, пташка, что я наигрался? – толкается в меня бедрами, упирается стояком. – Похоже на то, Ника?

– Нет.