Игра скомороха

— Спасибо, Синдзи. — очень тихо донеслось от девушки.

Не. Я самый счастливый человек.

***

— Привет, Син, ты как? — с шумом, полыхая энергией и позитивом, в палату ворвалась Мисато, — О–о, я смотрю, у вас тут все серьезно! — хитро начала она.

Рей сейчас сидела на краю кровати, и держалась за мою руку. Так мы просидели уже почти два часа, с тех пор, как ушли врачи.

— Так что, Син, теперь ты раненый герой, теперь точно Рей тебе не откажет! — продолжала капитан.

— Здравствуй. — улыбнулся я. Все‑таки я и по ней соскучился.

Мисато резко остановилась, услышав мое сипение.

— Син, ты как? — уже более серьезно спросила она.

— Нормально. — пожал я плечами, — Голос сорвал. Зудит. Завтра операция.

— М–да… Ты… Ну, извини меня. — кажется, Мисато решила продолжить давешний спич про вину взрослых.

— Нормально. Не за что. Твоя работа. Я жив. Рей жива. Все правильно. — попытался я успокоить ее.

— Эх, ты… Не понимаешь ничего… — девушка с грустным видом потрепала меня по голове. Осторожно, правда, стараясь не задеть бинты, которыми я был щедро обмотан.

— Наверное. — еще раз пожал плечами я, — Это тоже правильно. Как надо.

— Что ж ты за человек, — вздохнула Мисато, — Ну да ничего, исправим… Как говорится делом и добрым словом…

От этого предвкушающего тона остатки волос у меня на голове зашевелились. Что‑то мне не нравится, куда разговор завернул…

— Кстати! У меня же новость для тебя! — вскинулась девушка. Я заинтересованно пошевелил бровью.

— Отныне ты у нас старший лейтенант вооруженных сил ООН с двумя нашивками за ранение и Звездой Мужества!

Я аж закашлялся. Вот это действительно новость.

— Зачем? Формальность же.

— Синдзи, ты кажется чего‑то не понимаешь. — вздохнула Мисато, — Ты стоял четырнадцать секунд под ударом сильнейшего на данный момент Ангела, который срыл позицию Ясима до скального основания этим самым ударом. Потом посмотришь записи — зрелище очень эпичное, и это зрелище видели и снимали на камеры куча народу, плюс отключение электроэнергии по всей префектуре, плюс величина разрушений… Подобную операцию просто нереально удержать в секрете. Нам пришлось кинуть кость собакам — в частности немного информации о тебе, Евах, Ангелах…

Плохо. Мне как‑то дюже не хочется становиться публичной фигурой, тем более в таких делах… Можно будет попробовать предъявить Гендо свое «фи», мол косвенное нарушение соглашения… Нет, отмажется.

Гы. А, интересно, что будет, если всплывет факт моей психической нестабильности? Хе–хе… Хотя, я думаю, что всех лиц, причастных к данной информации посетили вежливые дяди в строгих костюмах из НЕРВ…

— И отныне, я буду из тебя делать образцового офицера! — ой–ей… Плевать на фанатиков, плевать на террористов, которые теперь знают мое имя, меня ж Мисато со свету сживет…

— Так что, пошли, Рей, будем придумывать план по приведению твоего жениха в цивильный вид. А то, заставлять девушек волноваться — моветон, и эта черта характера подлежит наискорейшему устранению…

Я засмеялся. Рей сидела озадаченная настолько, что выражение удивление даже проступило у нее на лице.

— Пошли–пошли, обсудим, а больной пусть пока спит себе, — так, с шутками и приколами, Мисато вытащила Рей из палаты. Правильно, а то по–моему синевласка решила остаться со мной всю ночь.

— Я зайду завтра, Синдзи.

— Пока, Рей.

— Выздора–авливай, Син! — донеслось голосом Мисато уже из коридора.

Так я и остался валяться с глупой улыбкой поперек всей морды.

***

И вот он настал, ча–ас испытания, о ка–ак я уста–ал от ожидания–а… — примерно такие мысли болтались у меня в голове, когда я шел на медосмотр.

На следующий день, после явления Рей и Мисато, прям с утра пришла медсестра, закапала какую‑то фигню в левый глаз, и меня увезли к доктору. Там, мне пришлось подписать какие‑то документы (подписывать с одним открытым глазом — мрак!), потом вкололи что‑то усыпляющее, да так, что я проснулся только к следующему утру. С уже прооперированным глазом.

Пять дней, мне пришлось лежать целых пять дней в больнице — вот где тоска! Хорошо хоть Рей с Мисато заходили каждый день.

Рей, как правило заходила после школы и сидела со мной до вечера. Мисато же, вечно замотавшаяся так, что даже прикалывалась как‑то слабо и без огонька заглядывала ближе к вечеру, поднимала всем настроение, и забирала Рей домой. Идиллия…

И вот, наконец, с меня сняли повязку, закрывающую левый глаз. Любопытно…

— Все хорошо, иридо–хрусталиковая диафрагма прижилась хорошо, только вот с цветом немного промахнулись… Впрочем, смотрите сами. — врач, осматривающий меня протянул зеркало.

Я пытался проморгаться. Левый глаз еще видел мутновато, но уже сносно, читать крупный текст можно. Хе… А прикольно…

На меня смотрело мое же отражение. Вроде все как обычно, вид бывалого бойцового кошака… Разве что уши пока целые. А вот глаза…

Правый глаз оставался привычного серо–синего цвета, а вот левый стал ярко–голубым, почти ультрамарин. Контраст достаточно сильно бросался в глаза. Забавное впечатление получается, кажется что левым глазом я смотрю пристальней, чем правым. Гы.