Игра случая

– У Миронова на работе погибла женщина, убийство из ревности, и очень может быть, что он-то как раз и послужил причиной убийства. Поэтому я вас и спрашиваю, не говорила ли Миронова, что муж ей изменяет или еще что-нибудь на эту тему?

– Я ничего не слышала.

– Ну, что ж, пока вы можете быть свободны, но я вас еще вызову.

Он отметил мой пропуск, и мы распрощались. Борька изнывал в машине.

– Ну что, как там?

– Ой, Боря, едем скорей домой, страху я натерпелась, после все расскажу.

Дома за чашкой чаю я ему все рассказала в подробностях, а он просто замучил меня дополнительными вопросами, как спросил, да как посмотрел следователь, да какая была у него интонация. Потом Борис подумал, отобрал у меня четвертую за день сигарету – сказал, что я много курю, пора подумать о здоровье.

– Вот что, Милка, положение очень серьезное. Если этого ненормального найдут, а это вопрос времени, не поверю я, что этот кретин сумеет от милиции хорошо спрятаться; так вот, если его найдут, то он со страху может все на тебя свалить. Так что с одной стороны ты должна про эти пятьдесят тысяч молчать, так у тебя никакого мотива нет Леру убивать, а с другой стороны, если Лерин муж все расскажет, то твое поведение будет выглядеть очень подозрительно, зачем ты за ним следила, вокруг дома болталась, домой к нему ходила. Поэтому тогда придется тебе про деньги все в милиции рассказать. Но Витька про деньги никогда в милиции не подтвердит, ему это ни к чему, только с налоговой будут неприятности. И хорошо бы нам судьбу этих денег проследить, чтобы доказать, что они были.

– Да как их проследишь? Пропали они, и все.

– Давай еще раз попробуем. Значит, Лерин муж сказал, что эта его Нина перепутала сумки. Это было в понедельник. Значит, пришла она домой, открыла сумочку, а там все чужое, да еще пятьдесят тысяч впридачу. Как она могла поступить? Позвонить Лериному мужу и вернуть деньги? Это если бы не было убийства. Но не могла же она оставить все как есть, ведь она знала, что придется деньги вернуть, что их будут искать. Значит, прошел понедельник, про деньги никто и не вспомнил, а во вторник муж ее убивает из ревности, и сам себя потом тоже. Но деньги-то куда делись?

– Не знаю, в милиции о них ни слуху, ни духу.

– Думай, Милка, думай.

Я достала записную книжку, посмотрела еще раз адрес, что-то мне это смутно напоминало. Ну да, где-то я уже видела эти улицу и номер дома.

– Послушай, Боря, давай поедем туда по этому адресу, покрутимся там возле дома, вдруг я что-нибудь вспомню.

– Хорошо, поехали.

Мы поехали, и меня осенило. В этом доме жила Надежда, а ведь мы проработали с ней в институте много лет. Я схватила записную книжку, да, все правильно, тот же номер дома, и квартира рядом, вот удача!

– Борька, едем к телефону, я позвоню Надежде и напрошусь в гости, если она дома.

– А что ты собираешься ей сказать?

– Не знаю, по ситуации посмотрю.

– Смотри, Милка, будь осторожна.

– Да провались все, надоели эти тайны мадридского двора, ведь я же ни в чем не виновата!

Он только вздохнул. Надежда оказалась дома, очень обрадовалась моему звонку, а я сделала вид, что не замечаю Борькиных укоризненных взглядов и сказала, что мне надо срочно с ней увидеться. За что люблю Надежду, она никогда ничему не удивляется. Надо так надо, заходи! Я велела Борьке ехать домой и заниматься хозяйством, а он сказал, что у него и так есть чем заняться, на работе он делает какую-то программу для психбольницы имени Сухово-Кобылина. Эта программа всех психов на учет ставит и сама лечить будет, скоро врачи не понадобятся. Борька поехал к психам, а я отправилась в гости к Надежде, купив в ближайшем магазине фруктовый торт.

Надежда совершенно не изменилась за те два года, что мы не виделись, только чуть-чуть пополнела, но я ей этого не сказала, чтобы не расстраивать. У нее в квартире была чистота, тишина, на плите варился обед; сама Надежда была спокойная и довольная, сидела в чистой кухне и что-то там делала по работе – на кухонном столе были разложены какие-то чертежи и схемы.

– Ты что это, теперь надомница?

– Да, на транспорт не надо деньги тратить, на работу раз в неделю ходим.

– Здорово устроились!

Надежда без сожаления оторвалась от своих схем, убрала все, поставила чайник и накрыла на стол.

– Может, ты есть хочешь?

– Да нет, спасибо, чайку попьем, и все. За чаем мы вспомнили старых знакомых, перечислили всех бывших сотрудников, кто где, и так увлеклись, что незаметно съели полторта. Надежда заахала насчет фигуры, налила нам по рюмочке сухого вина, потом спросила:

– У тебя покурить есть?

– Есть, а что?

– Давай скорей покурим, а то мне Саша не разрешает, а так я все на тебя свалю.

Я рассмеялась: взрослая разумная женщина, а мужа боится из-за какой-то ерунды! Надежда только махнула рукой – себе дороже!

– Ну, как ты, Мила, живешь? Выглядишь вроде ничего, похудела, – с завистью сказала Надежда, – есть у тебя кто-нибудь?

– Да ко мне, кажется, муж вернулся.

– Кажется? Ты что, еще не уверена?

– Ну да, думаю пока.

– Но ты ведь ко мне не поэтому, с мужем-то и сама сумеешь разобраться? – Надежда смотрела внимательно.