Игра со Смертью (СИ)

Он отошел сам… а я почувствовала на своих плечах руки Влада. Резко сбросила и кинулась к Рино. Один раз… еще один раз. Обняла сильно, целуя его лицо, глаза, щеки, губы. Уже не скрывая слезы, до хруста сжала его запястья.

— Ты вернешься к нам. Слышишь?. Ты к нам вернешься. Я тебя не отпускаю. Ты понял, Рино? — Я срывалась на истерику. — Запомни — я тебя не отпускаю!

Влад обнял меня за плечи и кивнул Рино, чтобы он уходил.

Я постоянно оглядывалась. Останавливалась, но король подталкивал меня к выходу.

На улице я посмотрела на Влада, и мне показалось, что он бледнее меня самой. Нервно дернул галстук и взъерошил волосы. Потом посмотрел на меня:

— Мы найдем документы. Я сделаю всё, что в моих силах. Слово… короля! — он запнулся на этих словах, и мы встретились взглядами… Я готова была поклясться, что увидела в этих темных глазах боль… Видимо, его собственную. Ту самую, которая в этот момент сближала нас с ним.

— Обещаю.

Но обещание не всегда можно сдержать. Влад не нашел бумаги. Кто — то перерыл там всё до него. Он вернулся ни с чем. Когда я увидела растерянность на его лице, когда до Суда оставалось несколько часов, я зарыдала, отступая назад.

— Твои показания…Может быть…, — он отвернулся от меня и наполнил бокал виски — залпом опустошил, — будем надеяться, что их хватит. Мои ищейки ищут. Мы найдем бумаги. Просто не так быстро, как мы думали. Не так быстро… черт раздери!

Швырнул бокал в камин, и икры взметнулись к потолку. Я сползла по двери, закрыв лицо руками.

Глава 27

Мы приехали в здание Суда в сопровождении личной охраны короля. Я поразилась, сколько автомобилей стоит у обочины. Нет, не много, а наоборот, почти никого.

Влад поддерживал меня под локоть, а у меня от слабости подгибались ноги. Эти дни вымотали меня. После нашей встречи с Рино едва затянувшийся шов на груди начал кровоточить. Я не показывала Фэй, боясь, что она не пустит меня на заседание.

Снова стало больно дышать, и я покрывалась холодным потом от любых физических усилий.

Но сейчас мне никто и ничто не могло помешать, я бы поползла туда на коленях, или потребовала отнести меня. Потому что мои показания должны стать решающими. У нас больше ничего нет, кроме них. Адвокат Рино готовил меня к заседанию несколько часов, предупреждая, что вопросы будут унизительными, каверзными, беспардонными и все грязное белье наших отношений с Рино вытащат наружу. Я должна быть откровенной и честной. Но мне было все равно. Пусть спрашивают, что хотят. Мне нечего скрывать. Как сильно я ошибалась, не зная, на что я иду. Иногда правда вредит намного больше, чем ложь, иногда она убивает.

Я наивно верила, что наша история затронет Судью и присяжных. Я сильно ошибалась. В этом проклятом мире, в нашем мире, охотнее верят в грязь, пороки и самые низменные грехи, чем во что — то светлое.

В зале суда собралось очень мало народа. Все узнаваемы. На меня бросали любопытные взгляды, особенно на живот, который уже невозможно было скрыть.

А я жадно смотрела на Рино, которого привели чуть позже, и когда затолкали в клетку…мне захотелось громко заорать. На весь этот огромный зал, чтобы его отпустили. Он достаточно насиделся в клетке. Он не зверь, не животное. Он такой же, как и они. А с ним обращались, как с опасным чудовищем… Впрочем, они и понятия не имели, насколько он опасен. Им просто повезло оказаться по ту сторону решетки. Никто из них не решился бы остаться с ним один на один. И он отличался от всех них. Они тащили его на цепи, а он даже не сгибался, иногда поводя плечами, отбрасывая конвой назад, с гордо поднятой головой.

Таким я увидела его впервые, ещё совсем девочкой…Свобода не зависит от чьего — то решения, от присутствия или отсутствия оков. Свобода живет внутри. В Рино она кипела и бурлила с такой силой, что даже в цепях он выглядел более свободным, чем все те, кто держали эти цепи.

Я знала, что Рино чувствует меня. Не видит, но чувствует, и это заставляло сердце биться быстрее, прокручивать обручальное кольцо на пальце и крепко держать за руку Короля. Потому что я не могла смотреть на эту чертову клетку спокойно.

Меня вызвали после нескольких свидетелей обвинения и защиты. Влад пожал мне руку, и я, медленно выдохнув, поднялась по ступеням.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Виктория Мокану.

— Эйбель!

— Нет, Мокану, — упрямо заявила я и услышала, как по залу прошелся шепот. Они все смотрели на меня с нескрываемым презрением и нездоровым любопытством. Плевать. Я привыкла.

Обвинитель унизительно усмехнулся, оглядывая меня с ног до головы. Я его знала, как и он меня. Много лет назад он приезжал к отцу по каким — то вопросам, и мы общались. На одном из приемов этот ублюдок приставал ко мне, обещая сколько угодно красного порошка, если я стану его любовницей. Арман тогда вышвырнул его за шкирку из нашего дома.

— Каким это образом вы породнились с князем?