Игра со Зверем

— Все, кроме квардинга Ада — пошли прочь. Каждый из вас завтра с раннего утра и до поздней ночи будет заниматься с молодняком. Свободны.

Поклонившись Динасу, отосланные удалились. Хранители с одной стороны досадовали, с другой — радовались. Заниматься с малышами (которых было — по пальцам пересчитать) — дело непростое и, в общем-то, обременительное, но — с другой стороны — это лучше, чем… Чем что-либо другое.

— Ты который раз идешь против меня, сын бывшего левхойта, — отбросив притворство, сказал старый колдун, когда ненужные свидетели ушли. — Уверен в себе? В тех, кто тебя окружает?

— Вы не почувствовали волшебства, оракул. Ваше могущество слабеет, — демон сделал шаг вперед. — И вы это понимаете. Только предателя ищете не там. Среди моих демонов его нет.

— Тебе виднее, — Динас прищурился. — Но предупреждаю. Еще одна попытка подорвать мой авторитет — и я с радостью напомню о своем могуществе, размазав тебя по стенке. Свободен.

Амон не стал задерживаться. Даже не поклонился, как приличествовало. Бездна, которой он щедро поделился с Лиринией, росла в душе, рождая беспросветную усталость и равнодушие. Шесть дней квардинг боролся с ней и проигрывал, а сейчас уже не помнил, за что боролся. Усталость засасывала рассудок, а те, немногие чувства, что еще были — стирались. Даже Зверь все реже поднимал голову, напоминая о себе, лишь скулил иногда от необъяснимой тоски.

Эти перемены в предводителе Адова воинства почувствовали все. Даже оракул избегал смотреть в глаза собеседнику. Боялся. Амону ничего не сделали за претендентку, которая так и лежала, белая, с синюшными губами, и смотрела, не моргая, куда-то вдаль. Никто не мог объяснить, что произошло между этими двумя, не знал того и Динас. Не знал, и потому не мог понять с какой стороны опасаться мятежного юнца. Старому колдуну казалось, что он достаточно хорошо знает отпрыска Мактиана… Но тот, как выяснилось, был полон сюрпризов. Неприятных сюрпризов.

Под сводами широкого перехода было прохладно и тихо. Светловолосый мужчина с окаменевшим лицом и мертвыми глазами остановился, задумавшись. Рассудок сковывала истома безразличия. Взгляд отыскал балкон второго этажа, где сейчас находилась та, которую демон зачем-то назвал своей ниидой. Он уже не помнил, с какой целью это сделал. Однако знал, что сейчас должен к ней пойти. Взлететь или отправиться пешком?

Пустота обволакивала. Крылья не раскрывались. Взлетать не хотелось. Он устал. И лишь выждав еще несколько часов, вспомнил, зачем нужно подняться к рабыне.

Остановившись перед дверью, Хозяин человечки безразлично посмотрел на несущего стражу телохранителя. Будет мешать. Хотя… Стоит, как пригвожденный. Спина, наверняка сильно болит. Не боец.

— Свободен на сегодня, — последовал равнодушный приказ.

Страж вскинулся, но, встретившись со своим предводителем взглядом, тут же отвел глаза.

— Мой квардинг…

— Я должен повторить?

Фрэйно покачал головой и отступил, освобождая дорогу. Амон отвернулся и вошел в покои, так и не заметив, что охранник неслышно вернулся на прежнее место. Даже ценой жизни, он не собирался оставлять нииду одну.

Тем временем демон миновал гостиную, несколько комнат — зачем ему их так много? — и вошел в спальню.

Невольница сидела на кровати, и кусала без того искусанные губы. Увидев Господина, она вскочила, но тут же осела обратно, обхватив руками трясущиеся плечи. Устала. Напугана. Прекрасно. Значит, будет меньше сопротивляться. Он опустился в кресло, глядя на жертву остановившимся, полным усталости взглядом. Неужели он когда-то ее хотел? Что в ней хотеть? Худая, изможденная, с копной слишком ярких волос. Несуразная.

— Амон, что с тобой? Почему… — она пригляделась, понимая, что ей не померещилось, тогда, на площади. — Почему ты поседел?

— Хозяин, — равнодушно поправил квардинг.

— Что?

— Не Амон, а Хозяин. Кто дал тебе право обращаться ко мне по имени?

Кассандра отшатнулась, но на удивление быстро совладала с собой и медленно, четко ответила:

— Ты. Ты дал мне это право. Что с тобой? Что произошло? Я…

— Молчать.

Он не повысил голос, но она осеклась. Девушка не знала этого странного чужака. Он словно поглотил все то настоящее, живое, яростное, что было в ее демоне. Застывшее лицо, равнодушные глаза бледной, выцветшей синевы, седина в волосах, не заметная обычному взгляду, но так отчетливо видимая нииде. Голос, лишенный чувств, утомленный. Ни ярости, ни гнева. Он даже не спрашивал ничего. Что он с собой сотворил?

Рабыня поднялась, подошла к мужчине, и осторожно коснулась льняных, словно подернутых инеем волос.

— Амон…

Он перехватил ее руку и отшвырнул. Но не встал с кресла, лишь с интересом посмотрел на тонкую шею.

— Соскучилась?

— Да.

Безразличная усмешка.

Он не смотрел в глаза, он изучал ее, словно не помнил.

— Раздевайся. Покажи, как ты соскучилась.

— Зачем? — Кэсс покачала головой. — Ты меня не хочешь. Просто собираешься унизить. Для чего тебе это?

— Интересно понять, — квардинг поднял взгляд на собеседнице, и та вздрогнула. — Для чего ты мне?