Игра. Странник. Фэнтези (СИ)

   - К сожалению - нет. Удалось перекинуться словом только пару раз. Да и то на ходу. Так что похвастать близким знакомством с этим достойным Аватаром не могу. К тому же он сейчас в столице. Как я слышал, обретается при дворе. Не удивлюсь, если он добьется высокой должности при короле. Он ведь даже обещал открыть школу у нас в городе. Да пока, видимо, занят более важными делами.

   Лакмус принялся выбираться из своей бадьи.

   - Приятно было с вами побеседовать, молодые люди. Но, к сожалению, мне уже пора. Если будет желание приобщиться к знаниям, да и просто поболтать, - милости прошу заходить в библиотеку. Придете?

   - Непременно воспользуемся приглашением. - Откликнулся Вандерер.

   Библиотекарь прошлепал к выходу, где из стены над головой торчала еще одна труба. Там за что-то потянул, и сверху полилась вода. Обмывшись, вышел в дверь.

   - Занятная личность. - Проговорила Настя. - Может, навестим его завтра?

   - Думаю, стоит сходить. Все равно у нас целый день свободен.

   - Договорились. Потри мне спинку. - И Настя протянула Вану намыленную мочалку, присаживаясь на бортик бадьи.

   Вандерер даже сглотнул при взгляде на округлости ее фигурки. Но делать нечего, взял мочалку. Старательно принялся тереть ею кожу спины девушки, стараясь избегать опускать взгляд ниже. Когда Настя решила что с нее достаточно, повернулась и забирая мочалку предложила:

   - Теперь давай я.

   Вандерер постарался побыстрее отвернуться от двух упругих бугорков, так неожиданно возникших перед глазами и так притягивающих взгляд. Попытался отказаться. Но Настя уже поймала его за плечо и принялась водить мочалкой по спине.

   - И откуда ты взялся такой? Стеснительный, странный, непонятный. А?

   Вандерер только пожал плечами. Когда его бросили истязать, быстренько залез в свою купель и принялся намыливать голову. Смыв, решил, что он уже достаточно чист и пора сматываться. Настя осталась еще понежиться.

   При выходе у него никак не получалось открыть кран и на помощь пришла служительница, при этом задев бедром. Вандерера опять обдало жаром и, чтобы скрыть смущение, он вдруг выдал, неожиданно даже для самого себя:

   - Если под струю подставить что-то вроде дуршлага, получится дождик.

   И быстренько вышел в предбанник.

   Ван дождался девушку в своей комнате, и они пошли обедать. К этому времени зал почти опустел. Только в дальнем углу какие-то серые личности накачивались вином, почти не закусывая. Хозяин за стойкой бара неодобрительно посматривал в ту сторону.

   Вандерера с Настей усадили за столик у окна, принесли закуску и первое. Настя попросила вина. Официантка быстро исполнила ее заказ и вместе с бутылкой на столик поставила стеклянные бокалы гномьей работы. Налила в них вино. Вандерер вдруг вспомнил Вилену, когда она сказала: "Это вино бы не из таких кружек пить, а из стекла гномьего". Непонятное чувство сжало что-то в груди, потянуло.

   - Давай выпьем за то, чтобы у нас все получилось. - Предложила Настя.

   - Только что у нас должно получиться?

   - Ну, чтобы ты нашел себя. Ты ведь этого хочешь? А я нашла то, что потеряла. Давай?

   - Давай.

   Вино оказалось терпким с небольшой горчинкой, но приятным.

   Согревая в ладони второй бокал, Настя задумчиво проговорила:

   - И почему люди не могут просто радоваться самым простым вещам? Солнышку, дождику, минутке покоя. Зачем обязательно нужно добиваться власти и богатства через страдания других? Неужели полный сундук медяшек стоит дороже одной слезинки ребенка?

   - Нет. То есть не стоит. А почему не могут просто радоваться жизни - я не знаю. В сущности, я ведь как бы и сам ребенок во взрослом теле. А что это ты вдруг? - Вандерер обеспокоенно посмотрел на погрустневшую Настю.

   - Да так, не знаю сама. Знаешь, я ведь в детстве считала, что для того, чтобы стать взрослой, обязательно нужно, чтобы подошел возраст. Вроде как ребенок, ребенок а потом - раз, и взрослый. Потом стукнуло столько-то лет - раз, и старый. Как будто возраст вообще играет какую-то роль.

   - А что, не играет?

   Настя хихикнула. Запила смешок вином.

   - Теперь мне кажется, что все мы до смерти дети. Как думаешь, взрослому так же хочется сладенького, как и малышу? Так же, только он согласен потерпеть. А старик с таким же пылом как в юности занялся бы любовью, только уже не может. Давно истратил силы. Может по делу, а может понапрасну. Но этого сладенького ему все равно хочется. И вся разница между малышом и стариком в том, что старик взял уже от жизни какой-то опыт. И порой этот опыт только мешает радоваться тому, что есть. А порой и наоборот. Бывает даже, так коверкает душу, что жутко. Но если отмыть ее, душу, отскрести от негативного опыта, я думаю, под этой коркой окажется все тот же малыш, что так радовался сладенькому. Просто по пути жизни к душе цепляется так много всего, и хорошего и плохого, что к концу пути и не узнать человека за наросшей коркой. А на смертном одре все это отваливается и вновь проглядывает тот же малыш. Ни на гран не умнее, не сильнее, не хуже, не лучше.