Игра страсти

Ритм рыданий затих, пульс был по-прежнему неровный, дыхание восстановилось. Он посмотрел на ее побледневшее лицо, которое уже не было обращено к нему. Она поднялась, убрав от него ноги и руки, но когда он потянулся к ней, желая вновь прикоснуться к ней, чтобы она смогла ощутить его, девушка упала на кровать. Рыдания прекратились, дыхание стало ровным, но в глазах стояли слезы.

— Почему ты покидаешь меня? — едва слышно проронила она. Единственным ответом стали его молчание и прикосновение его руки к ее телу, когда она уснула в его объятьях — дитя, утомленное долгим путешествием.

_____

На рассвете он попытался разбудить ее, сказать, что ей следует вернуться домой и лечь в свою постель. Но она отказалась сдвинуться с места и туго завернулась в грубый шерстяной плед, оставив снаружи лицо и руку, которую положила сверху.

Тогда Фабиан сел рядом с Ванессой, охраняя ее покой, сознавая, что, если что-то заставит его отказаться от этих последних минут, проведенных рядом с нею, выбросить их из памяти, то он предпочтет лишиться всего, что ему останется в жизни.

Он оделся и отправился в кабину. Он сел за руль, похожий на капитана, который снова намерен выйти в море, включил зажигание, чтобы прогреть двигатель, и почувствовал, как дрожит весь кузов.

Фабиан открыл окна. Утренний ветер развеял запах Ванессы, который он все еще ощущал. Он услышал приглушенный храп его пони, утомленных долгим пребыванием в стойле. Он включил передачу. Громада трейлера дрогнула и двинулась. Объехав вокруг особняка, он приблизился к главному подъезду. Не выключая двигателя, прошел гостиную, кухню, кладовую и вошел в закуток, где по-прежнему спала Ванесса в том же положении, в каком он ее оставил. Просунув пальцы между ее телом и простынями, он подложил под нее ладонь, осторожно поднял ее. Прижав девушку к груди, с минуту подержал на руках ее неподвижное теплое тело. Она открыла глаза.

— Пора, — произнес Фабиан.

Она поняла, что означали эти слова. Оба посмотрели друг на друга, и, кроме страдания, на ее лице не было ничего. Он опустил ее, достал с полки одежду и туфли. Молча держал их, ожидая, когда она их возьмет.

— Ты ведь больше не приедешь ко мне? — спросила Ванесса, кутаясь в одеяло.

Фабиан избегал ее взгляда. Он мысленно вспоминал ее волосы, плечи, руки, грубое одеяло, которое отделяло ее от него. Она уже оказалась в недоступном для него мире.

— Нет, Ванесса, не приеду.

— Можно, я оставлю его у себя? — неловким жестом указала она на плед.

— Можно.

Комкая одеяло, она босиком вышла из своего убежища первая. В гостиной остановилась, на минуту замерев у лестницы, ведущей в альков.

В следующее мгновение она оказалась возле двери кабины.

Ванесса повернулась к нему, заливаясь слезами. Она судорожно дышала, и зубы ее попадали по шраму.

— Прощай, Фабиан, — прошептала она. На ощупь взяла одежду и туфли. На мгновение из одеяла появилась ослепительная грудь, которую она тотчас же укрыла.

Неожиданно она исчезла. У входа в особняк не оглянулась и закрыла за собой дверь.

Он ехал по улицам Тотемфилда, механически отмечая дорогу на конюшни «Двойные удила» и другую дорогу, которая вела к усадьбе Бетси Уэйрстоун; старый супермаркет; временами попадавшуюся бензоколонку, нарушавшую монотоный ландшафт, состоявший из шоссе и полей. Наконец он повернул на дорогу, которая вела мимо заброшенной железнодорожной станции и свалки и уходила в глубь леса.

Шоссе, по которому он ехал, было ему знакомо и все еще не закончено. Он часто ездил по нему, когда работал на конюшнях «Двойные удила». Оно вело к просеке, которая была достаточно велика для его трейлера, почва — достаточно прочна, чтобы выдержать вес его дома на колесах, а кусты и деревья служили надежным укрытием. Как он делал это не раз, Фабиан подал задом, углубившись в просеку, встав лицом к шоссе, готовый выехать оттуда так же быстро, как приехал.

Ему показалось, что тут ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. За пределами равнины земля заросла молочаем и мандрагорой, губчатыми грядками кипарисов. От колючей стерни полей с их терпким ароматом осени пахнуло воспоминаниями о том, как он ждал здесь Ванессу, и ему показалось, что он вот-вот услышит звонок ее велосипеда.

Почему же, приехав сюда впервые много лет назад, он поленился изучить себя так же внимательно, как он сейчас изучает эту просеку. Если бы он это сделал тогда, то, возможно, понял бы, что то и дело будет возвращаться сюда, и, что бы он ни искал, он всегда найдет себя одного на этой просеке. Сейчас, как и тогда, он почувствовал неумолимую силу прошлого и был смущен своей неспособностью помешать его повторению.

Бремя воспоминаний, дум и усталости одолело его. С трудом добравшись до алькова, он повалился на кровать. Забыв про пони, голодных и неухоженных в течение столь долгого времени, он погрузился в сон.