Игра судеб (СИ)

— Тогда почему я видел тебя вчера одну? — спросил Ник с легкой насмешкой в голосе.

— Ты точно следишь за мной, — ворчу я, когда мы входим в лифт. Народу так много, что я непозволительно близко прижата спиной к Никите. И это волнует… Я ничего не могу с собой поделать и концентрирую все свое внимание на нашем соприкосновении. От дыхания Никиты, мои плечи покрываются мурашками, и на миг я закрываю глаза, чтобы, наконец, собраться и перестать думать о всякой ерунде.

Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Я четко вижу перед собой картину, скорее ощущаю, как сзади меня стоит он. Я не помню его имени, но точно знаю, что мы связаны отношениями… Мы абсолютно голые и мокрые от жара наших тел. Я начинаю стонать от одних его легких покусываний, после которых он начинает покрывать поцелуями мои плечи, шею и спину. Одной рукой он крепко держит меня за талию, а другой обводит округлости груди и награждает каждый сосок пощипыванием. Я начинаю извиваться и бормотать о большем и слышу его глубокий голос:

— Потерпи, сладкая, еще рано… Рано… — на этих словах его рука движется вниз и начинает медленно-медленно ласкать то место, которое увлажнилось от одного его голоса. Он проникает в меня одним пальцем, другим и начинает ими кружить. Напряжение внутри нарастает, намекая на скорую разрядку…

— Чего ты хочешь, Лиса? — шепчет он, лаская мочку моего уха.

— Тебя, — говорю я и резко открываю глаза.

— Что? Лисенок, что ты сейчас сказала? — слышу я удивленный голос Никиты и понимаю, что мое дыхание сбилось. Щеки горят от только что увиденного. Я мотаю головой, отвечая на вопрос Ника. Лифт останавливается на моем этаже, и я оборачиваюсь к Никите. Слабо улыбаюсь и говорю:

— До встречи, — и на дрожащих ногах выхожу из кабины. Обычно мне кошмары снились только ночью, возможно, это был не кошмар, а воспоминание от такого близкого прикосновения? Но я все равно не понимаю, почему в основном мелькают сцены, заходящие за рамки восемнадцать плюс? Как будто в моей жизни больше ничего не происходило. Хочу я этого или нет, но мне придется поговорить об этом с одним из врачей. Или же попросить Хорхе о консультации с психотерапевтом, эти врачи должны разбираться в том, что творится в голове. Захожу в палату и умываю лицо, осматриваю себя в зеркало и говорю:

— Подруга, ты так скоро мертвецом станешь, — лицо бледное, щеки впали, зато синяки под глазами вовсю царствовали, становясь с каждым днем все темнее… Мне становилось страшное за жизнедеятельность организма. Я боялась лечь спать, боялась уснуть, так как знала, чем это все окончится. Если так будет продолжаться, то недолго сойти с ума от постоянного напряжения и нервов. Вздыхаю и отхожу к своей постели. Хватит сопли распускать, все равно это никак мне не поможет. Вскоре с занятий пришли девушки, а за ними и обед. Аппетит совсем пропал, но я все же заставила себя хоть чуть-чуть поесть, иначе Андреа будет ругаться. Мы планировали, как провести остаток дня, когда за мной пришел Хорхе и повел на прием к неврологу. Было немного страшно, но я взяла себя в руки. В голове завертелись воспоминания о моих походах по больницам. Вот я совсем маленькая, и мама ведет меня к зубному, где меня к концу лечения кариеса хвалят за то, что я вела себя спокойно. Мой первый медосмотр и флюорография, боязнь гинеколога и хирурга, ведь это страшный дядя, который хочет всех порезать. На этом все закончилось, воспоминания словно вспышка — быстро приходят и тут же погасают. Радует то, что они все откладываются в голове. Ведь сначала я элементарно не могла вспомнить, что мне говорили пару часов назад. Легкая улыбка расцвела на моем лице — ведь это была небольшая, но всё же победа. Хорхе пропускает меня и дает пояснения врачу о том, кто я и с чем поступила. Мой лечащий врач уходит, и мы остаемся наедине, мои руки начинает слегка покалывать от растущего напряжения. Некоторое время врач заполнял бумаги, после чего обратил все внимание на меня и мягко сказал:

— Расслабьтесь, Алиса, я не кусаюсь, — что же, зубы и у меня есть, но от его слов или же голоса становится действительно легче.

— Отлично, теперь давайте начнем. Есть ли у вас головные боли? Кошмары? Как вы вообще себя чувствовали, когда очнулись? — я постаралась вспомнить свои ощущения и начала отвечать на вопросы:

— Головная боль была только в первый день, потом начала утихать. Кошмары снятся каждую ночь, из-за них я постоянно просыпаюсь. Когда я только очнулась, то не могла понять, где я нахожусь и что вообще происходит. Голова была совершенно пустой и тяжелой, это было страшно. Понимаете, ни единой мысли, один сплошной мрак. Даже испуг, как таковой, не проявился, словно у меня были выключены все эмоции, — врач кивнул и вновь принялся что-то записывать. Было такое ощущение, что я в полицейской конторе даю показания.

— А какого рода вам снятся кошмары? — мои щеки слегка зарделись, но я все же ответила.