Игра теней

–Ада очень занята, курирует работу целого отдела и не может к нам присоединиться, —любезно ответил Валерий Панкратович. – Мужчины, как считается, мечтают о сыновьях-наследниках. А я был счастлив до безумия, когда у меня родилась дочь. Целую неделю обмывал. Сурово так, по-нашему. Зато она сейчас настоящая железная леди. Спортсменка, умница и просто красавица. Прекрасная наездница, лыжница и скалолазка.

–Значит, у вас есть, кому передать бразды правления, если возникнет в этом необходимость, – заметил Маттиас. – Женщина во главе строительной компании – это не такая уж редкость в наши дни. Но для этого должен быть железобетонный характер, чтобы никому не уступать и не прогибаться.

–С другой стороны, нужно проявлять определенную гибкость, —ответил Валерий Панкратович. – Моя дочь умеет, где надо, действовать жестко, а где надо – мягко. Но всегда добивается своего.

–Надо полагать, это у нее от такого отца, как вы, —улыбнулся Отто. Ада с удивлением заметила, как по лицу Валерия Панкратовича пробежала еле заметная гримаса отвращения, но он мгновенно совладал с собой.

–Моя покойная жена, несмотря на внешнюю хрупкость, была очень принципиальной и жесткой. Видимо, все же больше Ада переняла от матери, чем от меня.

Дальше разговор перешел уже на сугубо деловые темы, но Аду не отпускало чувство раздвоенности, возникшее после той фразы, что у нее характер от отца.

–Обычно это то, чему радуются, а папа… словно ему это было дико неприятно. И почему он назвал маму принципиальной и жесткой?

Слова Валерия Панкратовича о покойной Лиле показались Аде чуть ли не вымыслом. Она все время вспоминала, как отец старался все время находиться рядом с женой. Как он беспокоился, если она задерживалась, и начинал обзванивать всех, кто ее знал. Другое дело, что, выйдя замуж за Валерия, Лиля перестала поддерживать отношения с прежним кругом знакомых. По словам отца, она хотела достичь определенного уровня, чтобы соответствовать статусу жены успешного бизнесмена и благодаря этому, помогать супругу продвигаться и дальше по социальной лестнице.

Вечером, когда семья встретилась за ужином, Ада задумчиво посмотрела на отца.

–Пап, можно вопрос?

Мужчина кивнул.

–Как ты думаешь, на кого я похожа больше – на тебя или маму?

Валерий Панкратович удивленно уставился на нее:

–Ты же знаешь, что на меня. Я тебе всегда об этом говорил. Если ты про сегодняшнюю встречу, то не бери в голову. Лиля была очень мягкой, временами даже слишком. Честно говоря, я рад, что ты не такая. В наше время нельзя быть мягким и слабым, а то люди затопчут.

–Почему-то в последнее время мне стала сниться мама, – с тихой грустью сообщила Ада. – Наверное, это потому, что уже давно не была на ее могиле. Может, когда у тебя будет время, вместе съездим? Ты же тоже давно ее не навещал.

–Конечно, съездим. Заключу сделку, тогда обязательно съездим к маме, – ответил отец. Но настороженный слух Ады не уловил в его ответе особой радости или тепла по этому поводу.

Вечером, когда она после душа собиралась лечь спать, в ее дверь постучали.

–Войдите! —крикнула девушка и полезла под одеяло. На пороге стоял Валерий Панкратович.

–Что-то ты меня совсем разбередила своими разговорами про маму, – сказал мужчина, садясь в кресло напротив кровати дочери. —Знаешь, я сегодня тоже вспоминал Лилю. Она была такая нежная и беззащитная, когда я ее увидел в первый раз. Прямо девочка-сказка, тоненькая, хрупкая, воздушная. И эти ее огромные глаза, в которых я потерялся раз и навсегда…

Голос Валерия Панкратовича звучал тихо и размеренно.

–Иногда мне было стыдно перед ней за свои чувства. Она ведь такая молодая, только-только поступила на учебу в университет, а тут я – великовозрастный жених. Сколько ни пытался себя отговорить, что она слишком молода для меня, ничего не получилось. Лиля стала моим наваждением, навязчивой идеей, если хочешь. Иногда я думаю, что, если бы не поженились, она была бы до сих пор жива… я чувствую себя виноватым за то, что ее больше нет и ты выросла без матери…Что ты вообще помнишь про нее?

–В том-то и дело, что почти ничего, —с грустью ответила Ада. – Помню, что на столике возле кровати всегда стоял флакон духов с ароматом лаванды. Помню ее тонкие руки с маленькими узкими ладонями, как у девочки-подростка. Но голос почти не помню, как и лицо… Иногда мне кажется, что у меня в памяти какие-то провалы. То есть память, как мозаика – там помню, а здесь – уже нет. Мне вроде рано себя в маразматички записывать, но иногда возникает ощущение, что я что-то упустила про маму. Оно крутится рядом, кажется, стоит только протянуть руку и поймаешь это воспоминание, а оно уже исчезло. И это напрягает меня…

Неожиданно девушка кое-что вспомнила. Ада рывком выскочила из-под одеяла и подошла к столу, откуда достала потрепанную карточку и протянула отцу.

–Пап, что это? Я сегодня отнесла ненужные бумаги в ту комнату для хлама и обнаружила вот это.

При виде медкарты лицо мужчины побледнело, что не укрылось от Ады.

–Тебе плохо? —она подошла ближе, но Валерий Панкратович оттолкнул ее от себя.