Игра теней

— Скажи, а ты был один там? Извини, заранее извини свою беспокойную мать, которая мучилась этим вопросом все эти дни. Я знаю, ты не любишь говорить об этом, но я ничего не могу с собой поделать. Я так хочу знать, что у тебя все в порядке, что есть девушка, с которой ты счастлив, что у меня есть перспектива стать бабушкой. Знаешь, после выхода на пенсию я стала думать об этом гораздо больше, чем раньше. Свободное время не всегда полезно, особенно в моем возрасте. По молодости его воспринимаешь за благо, а сейчас — за наказание, груз мыслей и только.

— Мам, ну о каком возрасте ты говоришь?

— С тобой мне гораздо легче обсуждать свои годы, — Алла Васильевна даже покраснела, смущенно отводя глаза. С мужем ей было гораздо спокойнее говорить о личной жизни Артема, а вот с ним самим — сплошной стресс.

— Да, вступление очень серьезное, но я уже все понял без дальнейших вопросов, — перестав улыбаться, ответил Артем. Он едва успел притронуться к еде и сейчас чувствовал, что запахи перестали разжигать аппетит. Он был не уверен, что вообще что-нибудь еще съест. — Я скажу коротко, впрочем, мы уже говорили об этом примерно месяц назад: я не собираюсь жениться в ближайшее время. Я очень люблю тебя, но не могу сделать это просто так, ради твоего спокойствия. Я должен связать свою жизнь с той, которую люблю. Помоему, в этом нет ничего противоестественного. Ведь ты говоришь о том, чтобы я был счастлив? Наверное, буду, только не знаю когда.

— Это означает, что сейчас ты несчастлив? — голос Аллы Васильевны дрогнул.

— Я не жалуюсь на свою жизнь — грешно. У меня есть все или почти все, чтобы уверенно смотреть в будущее. Я вообще не готов повторять одно и то же с периодичностью раз в месяц. Я мужчина, мам, и в отличие от женщины не придаю таким вещам, как женитьба, архиважного значения.

— Не будем о глобальном: различие полов, разные взгляды на жизнь, — Алла Васильевна вдруг поднялась и достала из холодильника мисочку с салатом. Она совершенно забыла о том, что приготовила его для Артема: сельдерей с луком и зеленью под майонезом. Сейчас ей казалось, что его появление на столе неуместно, но зачем-то же она вспомнила о нем. Этот запах ни с чем нельзя было спутать. Когда она поставила салат на стол, Артем только усмехнулся: он не хотел больше ничего, но, не желая обидеть маму, положил себе совсем немного. — Я понимаю, что раздражаю тебя своими расспросами. Но я волнуюсь… Буду откровенной: мне сказали, что ты встречаешься с женщиной много старше тебя. Это правда?

— Правда, — коротко ответил Артем, испытывая едва преодолимое желание подняться из-за стола и уединиться в своей комнате. Улетучилась радость от встречи. Он даже пожалел о том, что не принял приглашение Дины остановиться у нее.

— И это все, что ты можешь сказать?

— Нет, я могу добавить, что скоро мы с ней будем появляться на людях совершенно открыто. Это не означает, что в наших отношениях наступает новая стадия. Все остается по-прежнему, только чуть больше информации для любителей злословия.

— Но зачем? — Алла Васильевна ничего не могла понять.

— Она просила меня об этом. Я решил, что могу и должен сделать это для нее.

— Хорошо. Прежде, чем все узнают ее имя, ты можешь открыть его мне?

— Дина. Ее зовут Дина, Дина Давыдовна Золотарева. Ей, кажется, сорок восемь, выглядит на тридцать пять. Очень умная, спокойная, рассудительная женщина. Ты бы смогла в этом убедиться, если бы пообщалась с ней всего несколько минут.

— Нет уж, уволь меня от этого знакомства! — Алла Васильевна поднялась из-за стола. Отошла к окну и пожала плечами. — Ну почему это происходит с моим сыном?

— Не драматизируй, мам, все нормально, более чем нормально, — Артем отодвинул тарелку, сложил вилку и нож крестом. — Все было очень вкусно, спасибо тебе большое.

— А морковные оладушки? — без всякой надежды спросила Алла Васильевна.

— Я сыт, спасибо.

Артем поднялся, подошел к маме и поцеловал ее. Улыбнувшись, она подняла на него глаза. Ей было неловко оттого, что в первые минуты возвращения она не сдержалась и принялась задавать вопросы. Говорил ей Тарас, чтобы она оставила мальчика в покое, — не смогла. И оправдывать это материнской любовью нельзя. Нет, она была не права. У каждого должно оставаться что-то, до чего другим нет допуска, даже самым близким. Дернуло же ее именно сегодня испортить настроение сыну, а оно у него испорчено, это очевидно. Ведь столько тем для разговора, ну почему она снова говорит о том, что ему неприятно!

— Темушка, — ласково окликнула Артема Алла Васильевна.

— Да, мам, — он остановился и повернулся к ней.

— Прости, пожалуйста. Я постараюсь больше не причинять тебе боль.

— Все в порядке, — его губы растянулись в улыбке, но глаза оставались грустными, полными досады и разочарования.