Игра теней

Я понял его, однако мой розеанский, много лет пролежавший без дела, здорово заржавел.

— Да. Каких языков еще знаешь говорить?

Он попробовал еще пару. Форсбергский его оказался паршивеньким, но лучше моего розеанского.

— Что за дьявольщина с вами, ребята?

Тут же он пожалел о сказанном.

Я взглянул на Одноглазого. Тот пожал плечами.

— О чем ты говоришь? — спросил я.

— Э-э… О вашем сплаве по реке. Вы совершили невозможное. Года два до вас никто не мог пробраться. Я, да Корди с Ножом — мы были из последних.

— Нам просто повезло.

Он нахмурился. Он слышал, что рассказывали наши матросы.

Глава 22. Таглиос

Добравшись до реки, мы поплыли ко Второму Порогу. Обгонявшие нас разносили вести о нашем возвращении. Идон, длинный и узкий обрывок настоящего города, оказался городом призраков. Живых душ там набиралось едва ли с дюжину. И это было еще одно место, где Черный Отряд до сих пор помнили. Внутреннего покоя это не прибавляло.

Что же наша братия им такого сделала? Летопись изрядно распространялась о Нежных Войнах, но не упоминала ничего, что могло бы ужасать потомков, переживших их.

За Идоном, пока искали шкипера, набравшегося бы духу отвезти нас на юг, я велел Мургену поднять знамя над лагерем. Могаба, подходя к делу со своеобычной серьезностью, окружил наш бивак рвом и слегка укрепил оборону. А я тем временем взял лодку, переправился через реку и поднялся на холмы, к развалинам Чон Делора. Там, в полном (если не считать ворон) одиночестве, я целый день скитался по этому весьма популярному мемориалу мертвой собаки и все думал: какие же люди служили в Отряде в прежнее время?

Подозрения, что они не многим отличались от меня, внушали опасения. Захваченные ритмом походного марша настолько, что свернуть в сторону просто не могли…

Летописец, описывавший эпическую борьбу, имевшую место в те времена, когда Отряд служил Болибогу, написал множество всякого, порою уж слишком увлекаясь сиюминутными подробностями, но почти ничего не сказал о людях, с которыми нес службу бок о бок. Большинство солдат упоминалась лишь в списках выбывших.

Впрочем, и меня упрекали в подобном. Мне часто говорили, что я — если и позабочусь упомянуть кого в отдельности, то только в списках погибших. И в этом, может быть, есть правда. А может, просто больно писать о тех, кого пережил. Даже о просто ушедших — и то больно. Отряд — это моя семья. Теперь — почти что мои дети. Моя Летопись — памятник им, а мне — повод выговориться. Но, даже сам будучи ребенком, я мастерски глушил и скрывал свои чувства…

Впрочем, я говорил о развалинах Чон Делора, следах былой битвы.

Нежные Войны, должно быть, были столь же жестоки, как и те, что мы вынесли на севере, однако затронули меньшую территорию. Шрамы их до сих пор выглядели устрашающе. Такое зарубцовывается тысячелетиями.

Дважды во время этой прогулки мне казалось, что краем глаза я вижу тот ходячий пень, который наблюдал со стены Храма Отдыха Странствующих. Попробовал подойти поближе и разглядеть, но он всякий раз исчезал.

Да и было то всего лишь мельканием в самом уголке глаза. Может, просто показалось.

Осмотреть развалины так тщательно, как хотелось бы, мне не удалось. Я склонен был остаться здесь подольше, но какой-то старик крестьянин, оказавшийся неподалеку, сказал, что на ночь в развалинах застревать не стоит. Он поведал, что по ночам Чон Делор полон злобных созданий, и я, вняв предупреждению, вернулся на берег. Там меня встретил Могаба, желавший знать, что мне удалось найти. Он не меньше моего интересовался историей Отряда.

С каждым часом я все больше любил и уважал этого черного здоровяка. Этим же вечером я формально утвердил его фактически настоящий статус командира пехотного подразделения Отряда. А заодно утвердился в решении посерьезней взяться за обучение Мургена премудростям летописца.

Может, то было просто интуицией, но именно тогда я решил, что внутренний распорядок в Отряде приведен к надлежащему уровню.

До сего момента местные жители боялись нас, культивируя в себе старую неприязнишку. Возможно, в низовьях реки найдется кто-либо не столь пугливый, но куда более недоброжелательный.

Мы подошли к самому началу тех земель, которые описывались в первых, утраченных томах Летописи. Самый ранний из оставшихся в наличии продолжал повествование о странствиях Отряда в городах на севере от Трого Таглиоса — этих городов уже не существовало. Как хотелось мне отыскать способ разузнать от местных о подробностях! Но они не больно-то разговаривали с нами…

Пока я бродил по Чон Делору, Одноглазый нашел какого-то южного шкипера, согласившегося доставить нас прямиком в Трого Таглиос. Цену он заломил несусветную, но Лозан Лебедь заверил меня, что дешевле мы не найдем. Наследие прошлого Отряда неотвязно преследовало нас.

И Лебедь со товарищи ни словом об этом не обмолвились.