Игра в бары

Сержант издал далекий от одобрительного звук, взглянул на мои наручники, достал связку ключей и, воспользовавшись одним из них, вернул мне свободу. Прежде я никогда не видел того капитана, не встречал и позже и имени его не знаю, но если вы когда-нибудь попадете в закуток Главного управления с браслетами на руках, ищите человека лет пятидесяти – пятидесяти пяти с большим красным носом, двойным подбородком и в очках с металлической оправой.

Чуть позднее пришел с приказом другой сержант, и меня препроводили вниз, на Леонард-стрит, а потом снова наверх в апартаменты районного прокурора. Там мне благосклонно уделил внимание сыщик из отдела расследования убийств по имени Рэндел, которого я немного знал, и непосредственно районный прокурор Мандельбаум, которого я никогда прежде не видел. Они долбили меня в течение полутора часов, ничего при этом не достигнув, кроме сформировавшегося у меня мнения о том, что обвинение составляться не будет. Покидая комнату, они даже не потрудились приставить ко мне охрану, лишь велели оставаться на своем месте. Когда я в четвертый раз после их ухода взглянул на часы, было без четверти шесть.

Я уже говорил, что был утомлен, разочарован и голоден. Стычки с Роуклифом вполне хватало, чтобы испортить весь день, а она представляла собой только одно звено в цепи неприятностей. В половине восьмого я обещал Лону Коэну купить бифштекс, потом мне требовалось вернуться домой, упаковать вещи и найти комнату в отеле. Все бы ничего, но я понятия не имел, до какой степени полицейские надоели Вульфу, и боялся, что дома нарвусь на его плохое настроение. Я не возражал против ночевки в отеле, но что мне делать потом, утром? Каковы будут мои планы? Я решил пока не думать об этом, а прощупать Лона, позвонив ему, не дожидаясь семи. В комнате телефона не было, поэтому я встал, вышел в коридор, покрутил головой в обоих его направлениях и зашагал налево. Двери повсюду были закрыты. Я бы предпочел увидеть хоть одну распахнутую, с телефоном в поле зрения, но мне не везло. Однако в конце коридора последняя дверь слева приоткрывалась дюйма на три, и, приблизившись, я услышал оттуда голос. Именно об этом событии я и говорил, как о происшедшем без четырнадцати шесть: из комнаты до меня долетел голос. С двенадцати шагов он различался, с пяти – узнавался, а с расстояния в шесть дюймов от щели звучал вполне отчетливо.

– Вся ваша игра, – говорил Ниро Вульф, – строится на идиотском предположении короля ослов Роуклифа о том, что мы с Гудвином – пара кретинов… Не отрицаю, что иногда я бывал с вами не совсем искренним – признаюсь, чтобы доставить вам удовольствие, – обманывал вас и морочил в собственных целях, но лицензию у меня никто не отбирал, а вы понимаете, что сие означает: в общем итоге я помогал вам гораздо чаще, чем вредил – не всем, конечно, но вы, Кремер, вы, Браун, а также вы, господа, частенько прибегали к моей помощи.

Итак, в комнате сидел районный прокурор собственной персоной.

– Кроме того, и мне, и Гудвину известны границы дозволенного, и вы прекрасно об этом осведомлены. Но что происходит сегодня? Следуя заведенному порядку, в четыре я поднялся в оранжерею для двухчасового отдыха. Спустя очень короткое время снизу до меня донесся какой-то шум, и я выглянул выяснить, в чем дело. Там околачивался Роуклиф. Воспользовавшись отсутствием Гудвина, которого боится и которому безмерно завидует, он силой ворвался в мой дом и…

– Это ложь! – послышался голос Роуклифа. – Я звонил…

– Заткнитесь! – прогремел Вульф, и мне показалось, что дверь дрогнула и щель стала намного уже. Через секунду он продолжил хотя не так грозно, но и не шепотом:

– Как вам известно, полицейский имеет не больше прав, чем любой другой человек, врываться в чужой дом без особых причин. Но это правило часто нарушается, как, например, сегодня: мой повар и дворецкий открыл дверь, Роуклиф оттолкнул его, не Обращая внимания на протесты, поднялся на три этажа, вломился в оранжерею и посягнул на свободу моей личности.

Я поудобнее прислонился к косяку.