Игра в бары

Мне нужна была какая-нибудь лазейка, а в деле Ирби ничего не просматривалось. Я готов был согласиться с тем, что в среду, после обеда, вряд ли что-нибудь придет в голову. Но вот наступило утро четверга – и тот же результат!

Я прекрасно понимал, что не имею никакого морального права заставлять Вульфа работать. В противном случае я уже давно бы бросил свои рассуждения и удалился, раздавленный очевидностью того факта, что я все равно ничего не добьюсь до одиннадцати часов, когда Вульф спустится вниз из оранжереи.

Поэтому я встал, побрился, принял душ, оделся и спустился вниз. Поздоровавшись с Фрицем, я позавтракал, прочел утреннюю газету, узнав среди прочего о том, что убийцы Присциллы Идз и Маргрет Фомоз до сих пор не найдены. И только после всего этого проследовал в кабинет Вульфа.

Там я уселся поудобнее за письменный стол и вскрыл конверты утренней почты. Пробило девять, но сверху не поступило никаких известий. Я набрал номер оранжереи по домашнему телефону и, услышав голос Вульфа, спросил:

– Вы сами пригласите людей на вечеринку или это сделать мне?

– Никто этого делать не станет до тех пор, пока мы не будем уверены в приезде мистера Хафа. – По его голосу я понял, что патрон здорово раздражен. – Но он приземлится только в три…

– Или никогда, – уныло заметил я.

Вот так обстояли дела. Одно из глубочайших убеждений Вульфа состояло в том, что любое механизированное приспособление для перевозки людей, от скутера до океанского лайнера, не может гарантировать благополучного прибытия к месту назначения. По его мнению, с уверенностью говорить об этом может только тупица.

Тут уж я с ним ничего не мог поделать.

Повесив трубку, я позвонил в «Пан-Атлантик». Диспетчер сказал, что рейс 198 ожидается по расписанию.

Когда я встал, чтобы положить разобранную мной почту на стол Вульфа, зазвонил телефон. Сняв трубку, я по заведенному ритуалу сказал:

– Контора Ниро Вульфа. Говорит Арчи Гудвин.

– Арчи Гудвин?

– Совершенно верно.

– Говорит Сара Джеффи.

Судя по голосу, так оно и было.

– Доброе утро. Я хотела знать… как вы себя чувствуете?

– Прекрасно. А вы?

– Тоже неплохо. Я только что позавтракала и решила позвонить вам. За столом всего лишь одно место – мое.

– Отлично. Во время обеда всегда будет место для нового блюда.

– Но сейчас у меня к вам совсем другое дело. – Наступила пауза, потом она продолжила: – Вы взяли с собой шляпу и пальто?

– Да, взял и, ради всего святого, не говорите мне… что хотите их вернуть. Я уже избавился и от того и от другого.

– Но я и не собираюсь их возвращать. – Это прозвучало весьма убедительно. – Когда я вышла в холл после вашего ухода и увидела, что пальто и шляпа исчезли, я просто расплакалась, как ребенок. А перестав плакать, испугалась. И того, что плакала, и того, что отдала пальто и шляпу… но потом поняла, что дело не только в этом. Но никак не могла определить в чем.

Во всяком случае, через некоторое время я уже не задумывалась о причине моих слез. До меня все-таки дошло, что я очень рада исчезновению этих вещей. А ведь это вы оказали мне столь чудесную услугу. И это после того, как я так недоброжелательно отнеслась к вам. Но я надеюсь, вы понимаете, почему я так поступила. Я просто ужасная трусиха.

Вот, например, вчера днем попыталась вам позвонить. Так я три раза не могла заставить свой палец повернуть диск.

– Вы могли бы…

– Нет, прошу вас! Дайте мне договорить. Я уже не помню, когда спала так крепко. Это восхитительно! Утром я села завтракать за тот стол, где вы вчера сидели со мной, и вдруг все поняла. Я должна сделать то, о чем вы меня просили… все… во всяком случае, я готова… сделать все, что смогу. Так что расскажите мне снова, что требуется от меня.

– Но ведь я же рассказал вам вчера.

– Я знаю, но не слишком-то хорошо помню.

Я еще раз объяснил ей все подробно, но она вряд ли так же внимательно меня слушала, судя по тем вопросам, которые задала. Мне пришлось повторить ей еще.

Она сказала, что будет в конторе в одиннадцать часов.

Я предложил ей привести с собой адвоката, но она стала возражать. По ее мнению, он не одобрит ее действий, а она не желает с ним спорить.

Я продолжал настаивать, поскольку мог порекомендовать ей Натаниэля Паркера, но это мы должны были обговорить позже. Поэтому я перестал говорить об адвокате. Она предупредила меня:

– Я не считаю себя сумасбродкой, но, имейте в виду, так и осталась трусихой. То, что я решила последовать вашему совету, – из ряда вон выходящий поступок с моей стороны, и я надеюсь, вы это оцените.

Я сказал, что хорошо понимаю ее и преклоняюсь перед ее решительностью.

Этот звонок поднял мое настроение. Я сразу же поднялся в оранжерею и сообщил Вульфу, что тридцать центов, добавленные мною таксисту, не выброшены на ветер, так как я не напрасно заехал в Армию Спасения. Получив соответствующие инструкции, я вернулся в кабинет.

Необходимо было сразу же позвонить Паркеру, поскольку ему следовало знать не только имена, адреса и события, но также наши цели и планы наступления.