Игра в бессмертие

Начался жуткий хаос, а я бросился к заметившему нас рекруту, уже снявшему с плеча винтовку. На ходу выхватив кинжал, вонзил его рекруту в шею. Тот даже вскрикнуть не успел — спасибо Фандору за ловкость… Которую, впрочем, я сам прокачал.

Начавшуюся в лагере кутерьму я описал бы в двух словах: разворошённый муравейник. Геймеры в панике бежали к орудиям, кто–то уже стрелял одиночными в сторону Волков. Большинство Легионеров поверило в их атаку: после года сражений это было естественно. Даже взломанные неписи о нас позабыли, приняв детонацию моих мин за взрывы вражеских снарядов.

Едва я обрадовался этой мысли, как Кэсс заорала:

— Берегитесь!!!

Я отпрянул, не успев извлечь кинжал из тела рухнувшего рекрута. Прямо рядом с моим ухом что–то просвистело. Отступив на два шага, я увидел противника: бородач в дымчатых гогглах, с мощным, перехваченным портупеей торсом. На широком ремне — связка гаечных ключей, а самый длинный и увесистый громила держал в руке.

Механик, что ли?..

Но этот вопрос мне обдумать не дали, поскольку Механик (назовём его так) опять ринулся в атаку.

«Геймер, не энписи… — сообразил я. — В прокачке упирал на силу… Видимо, подраться любит».

Однако напал он не на того: зря я, что ли, прокачал Фандору «рукопашку»?

Мне почти не пришлось думать — включились рефлексы аватара.

Ловко поднырнуть под ключ, просвистевший над макушкой. Припасть на колено, врезать кулаком в пах. Дать Механику присесть с оханьем от резкой боли (пусть её уровень в «Адреуме» низкий, но виртуальное тело обязано реагировать на удары) — и, впечатав в его нос нижнюю часть ладони, услышать хруст; в ВИРТУСе даже алкаш, лет сто как не бравшийся за гантели, мог ощутить себя Брюсом Ли…

К счастью, наш поединок прошёл незамеченным — Легионерам было не до того: сзади взорвалось ещё несколько мин, впереди уже трещали картечницы. В воздухе свистели пули, послышались крики. До завывающей сирены никому не было дела: с таким аккомпанементом она казалась пустяком.

Мы с Кэсс сломя голову припустили через лагерь, оставив Механика лежать на земле.

Сзади гулко громыхнула артиллерия Волков, и «тарантул», стоявший на нашем пути, исчез в огненной вспышке. Хлопок взрыва, густой дым… Нас едва не сбило с ног, краем глаза я заметил, как «тарантул» заваливается на палатки. И тут же прозвучал новый взрыв — в этот раз сработала моя мина: броневик Легионеров взлетел на воздух. Рекрута, вставшего к орудию, разнесло в клочья.

Следующие две минуты (а быть может, и все десять) стали адом: мы бежали по лагерю прочь от каньона под истошные вопли и грохот взрывов. Запахло пороховой гарью, в воздух взметались комья земли, неписи с игроками падали под огнём противника. Хотя мы и не оглядывались, было ясно, что не меньшие потери несут и Волки: из–за смены диспозиций оба лагеря не были готовы к тому, что им вновь придётся сражаться друг с другом, — а им–таки пришлось (правда, «благодаря» мне)… Только это был уже не бой, а бойня.

Мы почти выбрались из лагеря, когда очередной снаряд попал грузовоз, отъезжающий с линии огня; вероятно, в нём были боеприпасы — иначе зачем убирать его с поля боя? Землю тряхнуло от мощного взрыва, достойного лучших боевиков, — причём с огненным шаром, взметнувшемся к небу, вырвались клубы горячей хмари: паровой котёл рванул с такой силой, что ближайшие палатки раскидало метров на двадцать.

Прыгнув на Кэсс, я сбил её с ног и, увлекая за собой, рухнул на землю. Будь мы чуть ближе к месту взрыва, наших аватаров разорвало бы в клочья, а так — лишь слегка обожгло.

Мы оказались в неглубокой воронке. Тут же стали выбираться, но в нескольких шагах от нас взорвался снаряд, выпущенный из пушки. Пригнувшись, я услышал ещё два взрыва и почувствовал попавшие за воротник камни. По нам явно вели прицельный огонь.

— Это Взломщик, — я вгляделся в серую пелену: пар, будто густой туман, расползался вокруг, временно скрыв нас от стрелка. — Он управляет кем–то из неписей…

Но всё оказалось хуже: Взломщиком управлялся не один энписи, а трое.

Они с разных сторон подступили на «тарантулах», чьи силуэты возникли в хмари. Сквозь отдалённые выстрелы прорезался скрежет металлических лап. Турели тяжко застонали, выискивая в тумане цель.

Я стиснул зубы от досады: конечно, это был конец. Ещё несколько мгновений, и…

Но тут я увидел, как Кэсс, стоя на коленях, открыла свой инвентарь и извлекла добытую в дирижабле «трубу». В основании прибора было подобие постамента с застеклённой шкалой, целым набором рычагов и допотопного вида кнопок. Их–то Кэсс и принялась нажимать — без разбора, все подряд… Она надеялась на чудо, хотя счёт шёл на секунды.

Однако чудо случилось.

Прибор издал какой–то звук — очень низкий, на грани слышимости. Под гул турельных установок на нас уставились орудия, но тут пушки снова пришли в движение — и вся троица «тарантулов», наведя их друг на друга, разом выстрелила.