Игра в безумие

- Она сказала это, потому что знала о Монике Фаулер? - Полинг ждал реакции на свой вопрос. Вэйну он был неприятен, но он был информирован и готов к нему.

- Да, она знает о Монике Фаулер.

- Ей было тринадцать.

- Ну и что?

- У вас были половые отношения?

- Нет. Я любил её как... вроде как дядюшка.

Хэзлтон фыркнул. Полинг укоризненно покосился на него.

- Меня обвинили во всевозможных непристойностях. Я ничего не совершил, но был настолько глуп, что дал им какие-то деньги.

- Двести фунтов за молчание. Знаю, вы не согласны, но это было за молчание.

- Ну, если вы так называете...

- А как это называете вы? - холодно спросил Полинг. - Вас хотели обвинить в аморальном поведении. Но вы заплатили, и все было забыто.

- Меня никогда бы не обвинили. - Вэйн побледнел.

- Так почему вы платили?

Поль не ответил.

- Потом они написали вашей жене.

- Да.

- Но это был не единственный случай. Расскажите нам о других.

- Был... было это всего один раз.

- Расскажите нам.

- Речь о Шейле Винтертон. Было это семь лет назад. Мы знакомы были с её семьей. Шейла брала у меня уроки французского. Я владею иностранными языками, так что я давал ей уроки.

- И что произошло? - Вэйн что-то пробормотал. - Я не слышал.

- Элис тогда работала по полдня. Однажды она вернулась и застала нас.

- Сколько лет было Шейле?

- Двенадцать. - И едва слышно добавил: - Это был единственный случай, клянусь, единственный. - Голова его упала на стол, плечи содрогались от рыданий.

Полинг поморщился. Эти неприятные сцены приходится терпеть. Весьма деликатно он продолжал:

- А как насчет Луизы? Расскажите нам о ней.

Вэйн поднял залитое слезами лицо. Щеки у него дергались в тике.

- О Луизе Олбрайт мне нечего сказать, я едва её знал, только раз поцеловал её на прощание, сколько раз я могу повторять?!

Полинг встал, зайдя Вэйну за спину. Плендер тоже встал, зайдя ему за спину с другой стороны. Хэзлтон снова нацелил палец, но на этот раз шутливо-укоризненно:

- Нервы, нервы.

Тут Плендер нагнулся прямо к уху Вэйна.

- А родителям она рассказала совсем другое. Вы хотели заняться с ней любовью, но она не согласилась.

Хэзлтон тоже склонился к нему.

- Вы целоваться не любите, не так ли? Вы хотели ей показать, чем вас наградила природа, хотя это не Бог весть что. Это её напугало, да?

- Вы позвали жену на помощь, - продолжал Плендер. - Думали, втроем будет лучше, чем вдвоем, что вас это расшевелит. Но все обернулось худо...

Вэйн, развернувшись на стуле, крикнул своим мучителям:

- Нет, нет, не было этого!

- Хорошо, расскажите нам, как это было, как все произошло.

- Я хочу сказать совсем другое. Я не могу, уже годами не могу, ни за что бы не смог, даже если б хотел.

Полинг вышел, тихонько прикрыв двери. Он никогда не любил допросы, походившие на игру кошки с мышкой, хотя понимал, что иногда это нужно. Но когда почти через час он вернулся, Вэйн все ещё не сознался. Галстук у него сбился набок, элегантный костюм утратил форму, хоть никто его не касался, на лице следы высохших слез. Полинг поблагодарил его за сотрудничество и отправил в патрульной машине домой.

- Нюхом чую, Вэйн не убийца, - сокрушенно сказал Хэзлтон. - Что-то за ним есть, но не убийство. Господи, ну и духота... - Он снял пиджак, рубашка на спине и подмышками была мокрая от пота.

- Но пишущая машинка...

- М-да... Что будем делать?

- Будем приглядывать за ним. Непрерывно. Если тут замешана какая-то девушка или женщина, должны же они где-то встретиться. И потрепите ему нервы, пусть знает, что за ним следят.

Когда Поль вернулся домой, Элис играла в бридж сама с собой по учебнику. Курила одну из своих тонких сигар, и в пепельнице были уже три окурка. Поль сообщил, что с понедельника его направляют на специальный курс, и что он был в полиции на допросе.

- Я не хочу об этом ничего знать. Когда-то это могло меня интересовать, но не теперь...

- Говорю тебе, я могу потерять место.

- Найдешь другое.

- В полиции меня обвинили, что я убил ту девушку. И служанку Сервисов тоже. Обвинили впрямую.

- Какой душный вечер. - Сбросив платье, Элис осталась лишь в бюстгальтере и трусиках. - И что ты переживаешь?

- Знаешь ведь, что я их пальцем не тронул, ты же должна это знать.

Пожав плечами, она снова села.

- Полагаю, "большой шлем" можно разыграть, если будет заходить партнер.

- Элис...

- Почему ты считаешь, что я должна это знать? Я не знаю ничего о тебе, ты не знаешь ничего обо мне. Если идешь в кухню, можешь принести мне бокал лимонада. Я хочу пить.

Было это в четверг вечером.

ГЛАВА XVIII

СТРАНИЦЫ ДНЕВНИКА

Июль.

Перечитывая последние записи, снова задаюсь вопросом: для кого я это пишу? Ответ: для себя. Да, но и для всех остальных тоже. Обращаясь к кому-то, не знаю к кому. Мой Идеальный читатель все поймет и все простит. Да, не сомневаюсь, ему будет что прощать.

Но прежде всего Идеальный читатель оценит мой талант. "Здорово сыграно", - скажет он, и я вижу, как восторженно он мне аплодирует. Люди и не знают, как я талантлив. Это моя тайна. Мэтр говорил: "Славы, за которой так гонится весь свет, я не коснусь рукою, а презрительно отшвырну ногой".