Игра в безумие. Прощай,сестра. Изверг

— Грабеж и подозрение в убийстве, — прорычал Уиллис, быстро ощупывая Клиффорда с головы до ног.

— Оружия нет, — начал он, и тут Клиффорд метнулся к дверям.

— Хватайте его! — крикнул Уиллис. Хэвиленд схватился за пистолет. Клиффорд не оглядывался. Глядя только на дверь, он опрометью летел вперед и вдруг растянулся во весь рост.

Потрясенный, едва сумел поднять голову. Пьянчужка еще сидела за столом, но одна ее нога была выставлена вперед. Клиффорд взглянул на эту погубившую его ногу так, словно хотел оторвать ее по самое бедро. Только хотел подняться, как на него навалился Хэвиленд. Клиффорд было дернулся. Но у Хэвиленда кулаки были как гири, и он любил пускать их в ход. Подняв Клиффорда с пола, разок съездил ему по роже. Клиффорд врезался в дверь и рухнул на пол. Сидел и только тряс головой, пока Хэвиленд надевал ему наручники.

— Как тебе понравился полет? — ласково спросил его Хэвиленд.

— Иди ты к черту, — проворчал Клиффорд. — Не будь этой старой шлюхи, вам бы меня не взять.

— Но мы тебя взяли, — напомнил Хэвиленд. — Вставай.

Клиффорд поднялся. Подошедший Уиллис схватил его за локоть. Обернулся к бармену и сказал:

— Спасибо.

Все трое направились к выходу. Хэвиленд остановился у дверей неподалеку от стола, за которым сидела пьянчужка. Женщина подняла голову, уставившись на него испитыми глазами.

Хэвиленд усмехнулся, приложил свою горилью ручищу к груди и поклонился:

— Хэвиленд благодарит вас, мадам.

Клиффорд сознался, что за последний год на его счету тридцать четыре ограбления; в полицию обратились четырнадцать жертв. Последним объектом его нападения, как выяснилось, была сотрудница полиции.

Категорически отрицал, что ограбил и убил Дженни Пэйдж.

Его зарегистрировали, сфотографировали, взяли отпечатки пальцев — а потом усадили в комнате для допросов, чтобы добиться от него правды. В комнате было четверо полицейских: Уиллис, Хэвиленд, Мейер и лейтенант Барнс. Хэвиленд с удовольствием бы с ним поразмялся, не будь там лейтенанта. В этой ситуации его обычные средства воздействия пришлось заменить убеждением.

— Нас интересует ночь четырнадцатого сентября. Четверг. Подумай о ней, Клиффорд, — начал Мейер.

— Я думал. На эту ночь у меня алиби — не подкопаешься.

— Что же ты делал?

— Был у больного приятеля.

— Не смеши! — захохотал Барнс.

— Богом клянусь, это правда. Послушайте, вам что, мало повесить на меня всех этих баб, так хотите пришить еще и убийство?

— Заткнись и отвечай на вопросы, — оборвал его Хэвиленд.

— Отвечаю. Я был с больным другом. Он отравился или что-то в этом роде. Провел с ним целую ночь.

— Что это была за ночь?

— Четырнадцатого сентября, — настаивал Клиффорд.

— Как ты запомнил дату?

— Я должен был играть в бильярд.

— С кем?

— С тем самым приятелем.

— С каким приятелем?

— Как его зовут?

— Его зовут Дейв, — ответил Клиффорд.

— Дейв — как дальше?

— Дейви Крокет, Клиффорд? Ну что, Клиффорд?

— Дейви Левенштейн. Он еврей. Что, вы меня за это повесите?

— Где живет?

— На Бэйз-авеню.

— Где на Бэйз?

— Недалеко от Севент-авеню.

— Как его зовут?

— Дейви Левенштейн. Я вам уже говорил.

— Где вы собирались играть в бильярд?

— В Кози Аллейс.

— В центре города?

— Да.

— Где в центре города?

— Господи, вы меня только сбиваете.

— Что ел ваш приятель?

— Он вызывал врача?

— Где, вы сказали, он живет?

— Кто сказал, что он отравился?

— Живет он на Бэйз, неподалеку от Севент-авеню.

— Проверьте, Мейер, — приказал лейтенант Барнс. Мейер торопливо вышел из комнаты.

— Врача вызывали?

— Нет.

— Так откуда ты знаешь, что это было отравление?

— Он сказал, чувствует, что отравился.

— Как долго ты был с ним?

— Пришел я в восемь. Я обещал зайти за ним. Зал, в который мы собирались, — в квартале Дивижен.

— Он лежал в постели, больной?

— Да.

— Кто открыл дверь?

— Он.

— Но ведь он лежал в постели, больной?

— Да, но встал и открыл мне дверь.

— Который был час?

— Восемь.

— Ты говорил, восемь тридцать.

— Нет, восемь.

— Что произошло потом?

— Сказал, что он болен, отравился и не может идти со мной. Я хотел сказать, играть.

— А потом что?

— Сказал мне, чтобы я шел без него.

— И ты пошел?

— Нет. На всю ночь остался с ним.

— Как долго?

— До утра. Я был с ним всю ночь.

— До каких пор?

— Всю ночь.

— До которого часа?!

— До девяти утра. Потом мы вместе позавтракали, сварили яйца.

— Я и Дейви.

— И когда вы кончили играть?

— Часа в четыре утра.

— И потом пошли спать?

— Нет.

— А чем же вы занялись?

— Начали рассказывать анекдоты. Я хотел, чтобы он отвлекся и забыл о боли.

— И вы травили анекдоты до девяти утра?

— Нет, до восьми. Потом до девяти мы готовили завтрак.

— Что вы ели на завтрак?

— Яйца.

— В какую, ты сказал, вы собирались бильярдную?

— Кози…

— Где она находится?

— В квартале Дивижен.

— Когда ты пришел к Дейву?

— В восемь.

— Зачем ты убил Дженни Пейдж?

— Не убивал я ее. Господи, вы хотите меня прикончить! Я никогда не был у моста Гамильтона.

— Ты хочешь сказать, в ту ночь.

— И в ту ночь и вообще никогда. Я даже не знаю, где тот обрыв, о котором писали. Я думал, скалы и обрывы — к западу от города.

— Какой обрыв?

— Где нашли ту девушку.

— Какую девушку?

— Ну, Дженни Пейдж.

— Она кричала? Зачем ты ее убил?

— Не кричала.

— А что она делала?