Игра в чужую жизнь

— Лин, ну, Лин! Принеси мне одежду…

О таких прозаических вещах она пока не задумывалась. И где взять мужскую одежду средь ночи, не имела ни малейшего понятия. Марка бы спросить, да где его сейчас искать? А весь гардероб «Ее Высочества» по милости Геданиота развеялись по ветру, причем в буквальном смысле…

— Может, подождем до утра? — неуверенно предложила девушка.

Кари горестно застонал, выражая полное несогласие. Проворчав под нос: «На дружка учишься, эксплуататор!», Лин покинула пепелище. Впрочем, она слишком обрадовалась его чудесному возвращению и готова была пуститься даже за Руном или за Рунной. Причем всерьез!

Не мудрствуя лукаво, девушка направилась к покоям императора, справедливо полагая, что там разжиться нарядом удастся без проблем. Вот только охрана… Объясняться с ними, снова что-то врать… Но ведь в веллийском дворце стража у комнаты Его Величества не стояла? Так, может, и здесь улыбнется удача?

Везение не подвело, более того, фортуна, похоже, к ней благоволила — на пустом крыльце императорского домика обнаружился чей-то белый плащ, развешенный на двух копьях и старательно распрямленный до полного сходства с силуэтом человека. Собственно, Лин поначалу приняла это за пресловутую охрану, однако, приглядевшись получше, убедилась в отсутствии у фигуры лица. Поскольку чернокожих воинов среди гвардейцев она раньше не видела, то решила проверить подозрительное нечто самостоятельно — и не прогадала.

Кари опознал одежку как хламиду, подобную бывшей на нем до огненного погребения, но… что есть, то есть, и привередничать не приходилось. Присутствие сего предмета перед дверью Малдраба могло толковаться по-разному, метаморф даже предположил, будто это — некая инициатива Марка.

Затем последовала бессонная ночь (как же уснуть на пепелище?), скрашенная рассказом Кари о его метаморфских особенностях («Разумеется, я могу превратиться во что угодно… но пока умею только окаменевать. Ну, и некоторые другие мелочи…») и повествованием девушки о внезапной заинтересованности ими богини Жизни («Не хочу пересказывать дословно, просто будь осторожнее…»).

А потом наступил рассвет, и пришла необходимость объяснять куче народа, где, что и как случилось без их участия. Справедливости ради следует заметить, что после насыщенного событиями дня (и явления самой Зелины!) на правдивость истории внимание обращали меньше всего. Лишь бы чудес побольше!

* * *

— Ванис! Слышишь?!! Да просыпайся ты, чурбан старый! — маг без особого почтения расталкивал ногами брата, уснувшего прямо на земле.

Тот тяжело ворочался с боку на бок, никак не реагируя на довольно-таки чувствительные пинки. Казалось, сейчас он живет там, во сне…

— Ванис!!! — уже гораздо обеспокоеннее крикнул ему в самое ухо Ангас, перейдя на звонкие пощечины.

Никакого результата. Младший маг скривил губы в усмешке. Ничего, братишка, одно средство для пробуждения такого любителя поспать, как ты, еще ни разу не подводило!

На Ваниса обрушился поток ледяной воды… и тут же Ангас затрепыхался в тугих кольцах черного удава, возникшего по воле всхрапнувшей «жертвы». Он попытался развеять создание брата, но любое заклинание делало тварь сильнее. Чувствуя, что вот-вот задохнется, Ангас прохрипел:

— Я нашел ее…

Тварь замерла.

— Брат, очнись! Я нашел чужую…

Ванис медленно, словно действительно только проснувшись, раскрыл глаза. Недоуменно (стараясь при этом не переборщить с удивлением) посмотрел на Ангаса, почти скрытого в черных кольцах, укоризненно покачал головой и щелкнул пальцами. Змея истончилась и пропала, а изрядно помятый младший брат хлопнулся на землю, судорожно глотая воздух.

Старший маг бесцеремонно приподнял его:

— Можешь говорить? Кто он?

Ангас очумело помотал головой, за что заработал несколько энергичных пощечин сродни тем, которыми он совсем недавно награждал брата.

— Придурок! Ты способен связно выразить свои мысли? — кипятился Ванис, совершенно необоснованно решив, будто младший попросту решил выторговать себе несколько мгновений жизни.

— Принцесса, — маг быстро приходил в себя, ведь такие происшествия случались и раньше, о несдержанности старшего ходили легенды. — Она вчера дважды была в мире Зелины. Слышишь, дважды!

— Откуда ты узнал? — недоверчиво переспросил его брат, разжимая пальцы. — Ты был там?!! Признавайся, дурак, ты ходил к людям?!!

Ангас ничего не ответил. Зачем лишние слова? И так понятно: новость о принцессе ему не сорока на хвосте принесла. Это Динас умел разговаривать с любой тварью, даже рыб понимал, а больше ни у кого из братьев такого таланта не проявилось. Что же касается людей… Младший из магов имел одну слабость. Вернее, две, но кто ж слепую любовь к брату посмеет назвать слабостью? А вторая… Ангас не мог жить без общения. Он слишком долго довольствовался исключительно обществом брата, и, увидев неподалеку новых собеседников, не смог сдержаться.