Игра в гестапо

– Нет, это ты прикончил нашего курьера! – воскликнул он и погрозил Седельникову своим старческим кулачком. – Ты устроил потом побоище, а баксы в чемодане отдал на хранение своему таракану… – Теперь уже Фетисов мотнул седой головкой в сторону Курочкина. – Только мы его выследили и доставили сюда…

– Что ты мне гонишь! – повысил голос Седло. – Это твой придурок!

– Ты сам гонишь! – заорал Мартин. – Это твой таракан!

– Твой!

– Нет, твой!

Оба спорщика – вооруженный и безоружный – неожиданно примолкли, уставились на Дмитрия Олеговича и начали очень внимательно его рассматривать, как будто до последней секунды он был в кабинете чем-то вроде вешалки или мягкой мебели и вдруг стал подавать признаки жизни.

– Ты все-таки чей будешь, дядя? – после пятисекундного замешательства спросил у Курочкина шеф фирмы «Мементо».

– Вот именно – чей? – поддакнул шеф фонда «Процветание». – А, сынок?

Немота отпустила Дмитрия Олеговича. Произошло это так внезапно, что он сказал первое, пришедшее ему на язык.

– СВОЙ.

И тут же поспешно поправился:

– Вернее, ничей.

Господин Седло и господин Фетисов дружно принялись ощупывать Курочкина озабоченными взглядами: один сверху вниз, другой снизу вверх.

– Возможно, ФСБ, – проронил задумчиво седовласый Волк-Мартин. – Генерал Голубев, не к ночи будь помянут, давно уже подбирается к нашему фонду.

– Похоже на МВД, – не согласился с Серым волком джинсовый атлет. – Я так и чувствовал, что полковник Аникеев, эта жирная ментовская свинья, под меня копает…

– Вряд ли менты, – пожевал губами Мартин. – Не знаю уж, как ваш полковник, но вот генерал-то на провокациях руку набил.

– Не скажи, – отозвался Седло. – У полковника руки длинные. Помню, когда мы еще перебрасывали цистерны с «Шанелью» из Будапешта в Тамбов…

Директора «Мементо» и «Процветания» в очередной раз подвергли личность Курочкина вдумчивому изучению.

– Ну, и кто же тебя к нам пристроил? – полюбопытствовал Седельников, обращаясь к Дмитрию Олеговичу. – Аникеев или этот его Голубев? Скажи-ка, дядя, ведь не даром…

– Видите ли… – забормотал Курочкин, устрашенный новыми внезапными, подозрениями двух директоров. – Я, по правде говоря…

Неожиданно ему на помощь пришла прекрасная блондинка, которая долгое время тактично не вмешивалась в мужской разговор.

– Так он вам и скажет! – фыркнула она. – Тот еще темнила. Сейчас он будет полчаса кряхтеть и жаться, а потом, так и быть, признается, что фамилию Аникеев слышит впервые, а Голубев – это, мол, его бывший школьный учитель по физике…

Господин Седло согласно кивнул своей прекрасной спутнице.

– Под придурка работает, – отметил он. – Я же говорю. Герой невидимого фронта. Даже жалко такого в расход.

– Жалко не жалко, а придется, – по-стариковски рассудительно проговорил седовласый Фетисов. – Пусть только сперва баксы отдаст, а потом уж сколько угодно рапортует господу богу…

– Подождите! – с отчаянием выкрикнул Курочкин, чувствуя, что судьба его уже решена. И не в его пользу. – Дайте же и мне сказать.

– Правда, помолчите, дайте человеку сказать, – поддержала этот порыв белокурая Надежда. – Даже на суде положено последнее слово.

В кабинете установилась относительная тишина. Только одурманенный гексаталом юноша на полу время от времени нарушал эту тишину тихим младенческим агуканьем.

– Вы, конечно, мне опять не поверите, – безнадежным тоном произнес Дмитрий Олегович, – но только я все равно не герой никакого фронта. Я фармацевт. Фар-ма-цевт, понимаете? Мы должны были сегодня идти на серебряную свадьбу к Терехиным. Жена Валентина послала меня в овощной за яблоками. По дороге из магазина я…

– …случайно зашел в подворотню, – хором, но независимо друг от друга продолжили Седельников, Фетисов и прекрасная блондинка. – Случайно нашел чемоданчик…

Тут вся троица одновременно замолчала и с каким-то новым жадным интересом стала разглядывать свою будущую жертву. Курочкин даже решил, что они вдруг обнаружили у него какой-то смешной беспорядок в одежде. Например, расстегнутую пуговицу там, где это категорически противопоказано. Дмитрий Олегович судорожным жестом проверил все пуговицы: нет, все на месте.

– Да нет, этого не может быть, – неуверенно сказал седовласый волчара Фетисов. – Таких фантастических лохов на свете уже не бывает. Но если этой действительно лох…

– …То это настоящее чудо природы, – нежным голосом завершила фразу Надежда, блондинка неземной красоты. – Ископаемое. Милый Дима-динозаврик, последний из края непуганых идиотов… А мы-то все гадали: на кого же он работает, такой секретный?

– Не-ве-ро-ят-но, – по слогам выговорил господин Седло. – Так проколоться на лохе! Компаньонам рассказать – так не поверят. Это ж надо! Полдня таскать с собой две с половиной сотни кусков – и не потратить ни единого бакса, даже на мороженое в стаканчике…

– Ангелы не едят мороженого, – объяснила своему шефу блондинка. – Они амброзией питаются. Это ему на небе и так гарантировано бесплатно.

Прекрасная Надежда сощурилась и сделала шажок вперед, как будто уже прикидывала, как на Курочкине будут смотреться ангельские крылья.