Игра в ящик

Глянули Щук и Хек в окно и еще крепче обнялись. Потому что поезд не где-нибудь остановился, а прямо в родных детям Фонках. Вон сразу за окошком торчит высокая серая водонапорная башня, та самая, что за дальними стрелками. А немного дальше, с московской стороны, блестит на солнце покрытый инеем железный пешеходный мост, тот самый, по которому дети со станции Миляжково-2 по утрам ходят учиться в фонковскую школу. У них-то в Миляжково-2 нет ничего, кроме паровозного депо и колесного цеха, а в Фонках – образцовая школа номер три. У нее красная крыша, а на крыше две трубы. И эти две трубы и днем и ночью маячили в окошке фонковской комнаты Щука и Хека.

Зимой по утрам из труб всегда валит густой дымок. Согревает школу, покуда ученики из Миляжково-2 бегут по скользким ступенькам железнодорожного моста и поплевывают сверху на товарняки. Наверное, и сегодня утром они так делали. А могли бы, конечно, заодно и помахать руками, если бы только знали, что в третьем вагоне у узкого окошка лежат два настоящих пионера и пытаются их, веселых школьников, там, наверху, разглядеть. Да разве кого-нибудь увидишь на таком большом расстоянии?

Зато с близкого расстояния, да еще рыжего кота, заметить совсем не трудно.

– Вот он, падла, – кричали зэки из того угла вагона, где обосновались не враги народа – троцкисты, вредители и шпионы, а идейно близкие трудовому народу, только нечаянно оступившиеся люди. Воры, насильники и убийцы.

– Накрывай бушлатом, – орали там и гоготали. – Души его, заразу.

– Супчик сегодня будет из свежанинки!

Только увидеть кота, который ночью залез в теплый вагон – это одно. А вот поймать его и съесть – совершенно другое дело. Проскочил рыжий черт, как ветер между рук, выскользнул из-под бушлата, стрелой взлетел с самых низких нар на самые высокие, пулей ринулся к узкому окошку, да только в самый последний момент сорвался с неровной перегородки и упал прямо в руки Щуку и Хеку.

Смотрят дети и глазам своим не верят. Лежит между ними, злобно шипит и когти показывает фашист Василий. Кот Минаевых. Соседей семьи Серегиных по коммунальной квартире.

Только знайте: эту самую фонковскую квартиру месяц тому назад закрыли и наглухо опечатали. Специальные, уполномоченные люди однажды ночью пришли с обыском к Серегиным. А когда ничего интересного не нашли, решили для профилактики проверить и соседей. Заглянули к Минаевым и сразу же обнаружили укрытые в комоде кульки с зерном из командирских пайков. А еще в ящиках оказался хлеб из наркомовской муки мелкого помола и даже немного сливочного масла в красноармейской походной упаковке из фольги. Масло, правда, уже слегка прогоркло, вот почему кроме хищения с целью ослабления оборонительной мощи Советской страны пришлось Минаевым отвечать еще и за вредительство.

Один лишь рыжий проныра Васька ушел от правосудия. Да вот, как видим, не так уж и далеко. Всего только месяц и погулял на воле, померз, да поворовал объедки.

Крепко держали фашиста Щук и Хек, когда к ним подошел один из уголовников. Лицо у него было белое как мука, зато шрам красный и шел от верхней губы до самого уха.

– А ну, щенки, отдавайте кошака, – сказал он зло.

Только пионеры не могли позволить такому случиться, чтобы вместо революционной справедливости восторжествовал бандитский самосуд. Пусть даже и идейно-близкий трудовому народу.

– Дяденька, а давайте меняться, – сказал всему в тюрьме наученный Хек.

– На что? – поинтересовался с плохой усмешкой вор. А может быть, насильник или убийца.

– Да вот же, – тогда заговорил Щук и свободной левой рукой, потому что правой он крепко держал рыжего фашиста, протянул нечаянно оступившемуся сыну трудового народа свою теплую длинноухую буденновку. Злой зэк помял двухслойную шапку, подергал за уши и сразу подобрел.

– Хрен с вами, щенки, на портянки пойдет, – сказал он. – Поиграйте пока с рыжим, пооткармливайте. Разрешаю.

И длинным-длинным ногтем мизинца этот зэк почесал свой красный отвратительный шрам.

А Васька и в самом деле очень исхудал. Даже вид у него был больной и нездоровый. Совсем он ничего не понимал. Только шипел и скалил зубы. Вот почему дети решили отложить показательный процесс над этой помесью лисы и свиньи. Какое же это наказание – без осознания? Только бессмысленный расход коммунистического свинца и социалистического мыла. А такого дети как настоящие пионеры и будущие значкисты ГТО никак не могли допустить.

– Хорошо ты его держишь? – спросил Щук Хека, когда злой зэк ушел.

– Двумя руками, – ответил Хек.

И действительно, на этот раз он все сделал правильно и вырваться у Васьки не было никакой возможности. Убедившись в этом, Щук вытащил шнурки из своих ботинок и ловко связал сначала передние, а потом задние лапы рыжего фашиста. И даже хвост прихватил. Обесточил хитрого Ваську на все сто.