Игра в имитацию

С недавних пор я начал изучать немецкий язык. Возможно, мне придется поехать в Германию в течение следующего года, но это не совсем то, чего бы мне хотелось. Боюсь, я бы предпочел остаться в Шерборне и ничего не делать. Хуже всего то, что подавляющее большинство из группы III вызывают у меня скорее отвращение. Единственным человеком, заслуживающим уважение, с февраля являлся мистер Мермеган, а он даже не занимается всерьез ни физикой, ни химией.

Его учитель немецкого языка писал: «Кажется, у него нет никаких способностей к изучению иностранных языков».

Однажды тем летом в воскресенье мальчики из «Уэскотт Хаус» вернулись после дневной прогулки и пошли искать Алана, перед которым теперь многие ученики благоговели после его победы на научном конкурсе. Ранее Алан установил маятник в лестничном пролете, чтобы проверить, что плоскость, в которой он движется, неизменна относительно времени дня и движения Земли. Идею для такого простого эксперимента с маятником Фуко он, вероятно, подсмотрел в Музее наук в Лондоне. Но в Шерборне его опыт поразил всех, как когда-то поразил своим долгим путешествием в школу на велосипеде в 1926 году. Питеру Хоггу он поведал, что его опыт имеет дело с теорией относительности. И так в действительности и было: в своей работе Эйнштейн ставил вопрос, каким образом маятник оставался неподвижным относительно далеких звезд? Что такое абсолютный стандарт вращения, и как он должен соответствовать расположению космических объектов?

Но мысли Алана в то время занимали не только эти вопросы, он продолжал думать о Кристофере. Еще в апреле миссис Морком попросила Алана написать свои воспоминания о ее сыне для сборника. Алану такая задача казалась непосильной:

Мои воспоминания о Крисе, которые вы попросили меня записать, кажутся больше рассказом о нашей дружбе, поэтому я решил оставить его для вас лично и постараться написать что-нибудь только о Кристофере, чтобы вы могли напечатать это вместе с воспоминаниями остальных.

В конце концов, Алан трижды попытался беспристрастно описать свои отношения с Кристофером, но ему так и не удалось скрыть свои чувства. Первые страницы текста он выслал уже 18 июня, а вместе с ними пояснение:

Когда я думаю о Крисе, я неизменно вспоминаю все те добрые слова, которые он мне говорил. Разумеется, я буквально поклонялся ему, и я даже ни разу не пытался скрыть своего восхищения, к моему сожалению.

Миссис Морком попросила его написать больше о своем сыне, и Алан обещал ей попробовать снова во время каникул.

20 июня 1930 года

…полагаю, что я догадываюсь о том, что вы хотите, чтобы я написал в воспоминаниях. У меня будет достаточно времени в Ирландии, чтобы обдумать все это. Я не мог сделать этого раньше, поскольку учебный семестр уже закончился, и лагерь — не самое подходящее место для таких размышлений. Многое из того, что я исключил из текста, относится к типичным проявлениям характера Кристофера, но когда я снова перечитал эти куски, я вдруг понял, что для всех остальных, кто недостаточно знал наши с Крисом отношения, они не будут так важны. Я попытался преодолеть свои чувства, чтобы выразить самую суть того, что Крис для меня значил. Разумеется, вы-то знаете…