Игра в классиков

Стоп... Ещё сухо - в одном только месте? Как это? В автобусе же было тепло и сухо, когда он вошёл. А теперь с потолка сыпала частая капель в местах, где вода находила мельчайшее отверстие или какие-нибудь щели.

- Чего стоим? - крикнул он вперёд.

- А куда ехать? Ты сам посмотри..., - отозвался растерянный голос водителя.

Дорога стояла. Стояли большие КАМАЗы, переставшие выпускать длинные шлейфы вонючего душного дыма. Стояли автобусы и троллейбусы. Стояли богатые и бедные легковушки, изредка подвывая клаксонами. Стояли машины "Скорой помощи", мигая маячками...

А потом, присмотревшись, Виктор увидел, как медленно, то там, то тут гаснут окна, гаснут стоп сигналы, и будто размывается, снижается силуэт автомобиля, становится зыбким, каким-то ворсистым, "лохматым", и вдруг отваливаются куски, тонут в настоящей реке на месте дороги, а сверху все ближе и ближе к поверхности идущей сплошным потоком по всей ширине шоссе воды спускается чёрное небо, опираясь на тяжёлые сплошные столбы небывалого в мире дождя.

- Это как же? - пробормотал Виктор. - Это что же...

Сзади звонко щёлкнуло, раздался скрежет, и под женский визг в салон хлынула холодная вода.

Он ещё успел дёрнуть за руку и поднять с пола ту девчонку в розовом, что прошла бесплатно, протащить её вперёд, к турникету...

Вдруг со скрипом разошёлся металл уже прямо над ним, и тугой столб воды буквально пригвоздил Виктора к скользкому резиновому полу. Как в старых документальных фильмах, где проклятые империалисты разгоняют первомайские демонстрации с помощью водомётов.

Кто-то наступил ему на спину, пытаясь протолкаться к дверям. Чья-то нога больно ударила по затылку.

Виктор вырвался, отжался от пола, перекатился в сторону, приподнялся на коленях...

Но тут треснул по шву весь корпус и разошёлся разом, как раскрывается шкатулка, в которой у матери хранятся разные безделушки. Вода, хлынувшая в салон, перебила крики и шум, придавила, разнесла, растащила, раздёргала. И вот уже только чёрный остов пустого автобуса размывается на пустеющей под смертельным ливнем дороге, да в мутнеющем и гаснущем окне мобильного телефона медленно проворачивается следующая страница:

И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом;

на пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись [все высокие] горы.

И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди;

все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло.

-- Запахи

Сегодня с утра было прохладно. Откуда-то тянуло чуть горьковатым запахом прогоревшего костра из сухих листьев.

"Настоящая осень скоро", - подумал Игорь, вдыхая полной грудью.

Дышать было вольно и приятно. Так бы и шагал, чётко отмахивая правой рукой. Но вот уже и место работы. А там не подышишь. Там пластиковые стеклопакеты и кондиционеры. Очистка и продувка, так сказать.

Ближе к обеду вдруг слегка, на самой границе чувств, послышался запах чуть поджаренного лука. То есть не чуть поджаренного, а чуть слышен. Где-то далеко, наверное, в кафе или ресторанах, что были на первом этаже офисного центра, готовились к нашествию полуденных едоков. Народ зашевелился вдруг, стал посматривать на часы, потом перекрикиваться через прозрачные переборки, договариваясь о месте обеда.

Игорь на обед не ходил. Он набирал вес сразу, как только начинал "правильно" питаться. Правильным же, по мнению большинства, было - регулярно и часто. Вот положен человеку обеденный перерыв, скажем. Он так для чего назван? А как раз для того, чтобы пойти и пообедать. Потому что если не обедать, обязательно начнётся гастрит, язва и прочие неприятности. Да и просто - как можно терпеть? А то, что ничего же не делают, фактически, чтобы полученные килокалории сжечь - не думают. То есть, им бы даже и завтрака было много при таком расходе энергии. А они ещё и на обед...

Игорь нахмурился, дёрнул носом. Пахло не просто луком. Пахло крепким бульоном на свиной косточке. Пахло прозрачным гороховым супом. Не тем, что из зелёного гороха, в кашу превращающегося при варке, а из красивого, жёлтого и красного, сухого и твёрдого, предварительно замоченного на ночь. Именно такой суп раньше варила бабушка. С тонкой плёнкой жира на поверхности, с золотистыми кусочками лука, с белыми чуть поджаренными гренками, высыпанными сверху. С рёбрышком свиным копчёным...

Игорь сглотнул набежавшую слюну. Вот ведь - рефлекс! Не надо ему обеда, не надо!

Тут главное - перетерпеть. Главное, чтобы организм понял, кто в доме хозяин. Не желудок, а мозг! Голова!