Игра в кости

— «Джёрёгумо, — громко прочитал я, — является одним из видов ёкай, существ японского фольклора. Слово «ёкай» имеет очень широкое значение и может обозначать практически все сверхъестественные существа японской мифологии. Имя Джёрёгумо применяется и в зоологии к реальному ткацкому пауку. Арахнологи относят Джёрёгумо к биологическому виду Nephila clavata, или, в более широком смысле, к двум близким родам пауков: Nephilaи Argiope. Nephila— самые большие плетущие сети пауки, известные под разными названиями: банановые пауки, золотопряды, гигантские древесные пауки. Размер тела, не считая ног, достигает четырёх сантиметров, размах ног доходит до двенадцати сантиметров. Яд пауков рода Nephilaвызывает нейротоксический эффект подобно яду каракурта, однако слабее. Укус причиняет местную боль, онемение и появление волдырей, которые исчезают в течение суток. В редких случаях возможны галлюцинации и аллергические реакции. Вообще-то эти пауки неопасны для людей, но в прежние времена считалось, что их яд вместе со сверхъестественными способностями смертелен для человека. По легендам, паук Джёрёгумо может изменить облик, превращаясь в привлекательную молодую девушку. В японских иероглифах “Джёрёгумо” дословно означает “обязательная дама”, проститутка-паук или шлюха-кровопийца. Джёрёгумо связывает жертву шелковыми нитями, чтобы потом выпить кровь и съесть душу. Другие имена этого монстра — Rakushinpu, что означает “сплетающая невеста”, и Мадара-гумо — пятнистый паук. Распространение очень широкое: Австралия, Азия, Африка, Мадагаскар, Америка».

Там же имелись великолепные рисунки самих пауков.

— Ну и как? — лукаво спросила Лена, глядя на меня своими влажными глазами. — Понравилось?

— Да, очень красивые твари. Всегда любил пауков. Есть в них какое-то особое очаровательное изящество, отточенное сотнями миллионов лет эволюции. Но причем здесь мистика? Обычная фольклорная легенда, каких много.

— Тут не совсем легенда, — прозвучал ее будто посторонний голос.

— В смысле?

— Это правда, — тихо прошептала она. — Почти.

— Что, правда? — не понял я.

Девушка не ответила.

— Что паук не является опасным для человека? — снова спросил я чуть погодя, видя, что она упорно не желает продолжать свои объяснения. — Охотно верю.

— Нет, правда состоит в том, что такой паук может превращаться в привлекательную молодую девушку. Или женщину. Вернее наоборот — девушка в паука и обратно.

— То есть, иносказательно? Аллегория такая?

— Какая там аллегория, ты не понял. Жертва видит все то, что описано в данном тексте. Уразумел? Днём — симпатичную девушку, а ночью — паука. Это в самом простом случае. А бывает и так, что девушка сама решает, кем быть — человеком или пауком.

— Это как? Паук весит несколько граммов, если очень большой, а девушка — килограмм сорок, если худенькая и миниатюрная. С законом сохранения массы, что будем делать?

— Все правильно, но тут дело в другом… Реально никто ни в кого не превращается, конечно. Просто джёрёгумо воздействует на мозги людей таким образом, что они видят ее пауком. Естественно, сначала она жила обычной девушкой, но потом с ней что-то случилось, она прошла специальное обучение и сделалась джёрёгумо. Способность влиять на восприятие клиента тренируется годами. Особые практики позволяют организовать внушение таким образом, что объект видит лишь паука, именно к нему приковано его внимание. А сама девушка будто скрывается в тени, она просто остается вне зоны внимания, как говорили раньше — «отводит глаза». Вот такого паука я и нашла в своей комнате. К нам его явно завезли — в том доме, где я жила, в соседней квартире, проживал какой-то журналист, специалист по юго-восточной и восточной Азии, все время туда мотался. С тех пор через меня прошло много пауков, но при такой нагрузке они долго не живут, пару лет всего…

— Только девушки так умеют? — удивился я, снисходительно улыбаясь.

— Да, но не спрашивай меня, почему. Сама толком не знаю.

* * *

…а потом мы занимались сексом, причем так самозабвенно, будто совершали некий колдовской обряд по изгнанию недобрых духов. Иногда я ощущал себя мухой, которую самка паука готовит для своей трапезы.

— Знаешь, что я ценю в тебе больше всего? — вопросительно сказал я, когда всё у нас закончилось.

— Кажется, догадываюсь, — хихикнула она.

— Нет, не это.

— Да ладно? — усомнилась в моей прямоте Лена.

— Ну, да. Больше всего я ценю то, что если я тебе надоел или мешаю, то ты скажешь — «отстань, я занята» и это получится вовсе не обидно. И я уйду, прекрасно осознавая, что потом, когда что-то изменится, ты позовешь меня снова… Слушай, а хочешь кофе?

— Хочу, только хорошего. У тебя разве есть? Или надо будет переться в какое-нибудь кафе?

— Есть, причем настоящий. Пошли на кухню.

Мы быстренько привели себя в порядок и прошли на коммунальную кухню, где я достал из хитро запирающегося столика банку с зернами аравийского кофе, за тысячу рублей завещанную мне соседом. Там же, рядом, хранились и все прочие кофейные причиндалы: джезва, набор чашек и крутая немецкая кофемолка.