Игра в куклы

Он должен довести дело до конца.

Довольно! Сначала Анна. Ее жалкие попытки шантажа. Угроза раскрыть их отношения, если он не даст ей денег. Он скомкал маленькую фотографию, лежавшую у кровати. Она выглядела на ней как-то по-детски. Наверное, это было школьное фото из гимназии. Он его выпросил, вымолил у нее при их первой встрече.

А потом Лииса, которая внезапно вспомнила его с того, единственного, раза, когда они встретились. А после этого ныла, когда обращалась к нему. К Tinkerbell.

Он ополоснул лицо холодной водой. Вонзил ногти в кожу, но от неприятного ощущения в голове отвлечься не удалось. Он схватился за раковину, когда пол под ним закачался, и вздрогнул, встретив пустой взгляд в зеркале, прежде чем понял, что таращится сам на себя.

Как в трансе прошел через всю квартиру. В гостиной приостановился и задумчиво посмотрел на дверь в спальню. Все спокойно. Она никуда не денется. Никакой спешки нет. Он стоял молча. Слышно было слабое дыхание. Или это ему мерещилось?

Он вышел в прихожую и посмотрел в глазок, прежде чем вышел на темную лестничную площадку. Пусто. А чего он ожидал? Тем не менее он не пошел через парадный вход на улицу Артиллеригатан, а прошел вместо этого через гараж и вышел на улицу Стургатан. Там его тоже никто не ждал. Он пытался освободиться от ощущения, что его преследуют.

Обошел угол и бросил взгляд обратно, на вход по Артиллеригатан. Удивительно много людей было на улице, по пути на площадь Эстермальм или вниз на набережную Страндвэген. Риелторы шли на показы квартир, шикарные мамы с детскими колясками последних моделей, парочка пожилых дам с пекинесами или той-спаниелями фален на руках. Только он собирался повернуть обратно, как увидел их. Чисто случайно. Просто потому, что солнечные лучи отразились в погашенных синих лампах на крыше. Патрульная машина стояла припаркованная на углу улицы Риддаргатан с двумя полицейскими на передних сиденьях. Ни один из них не должен был заметить его, поскольку он стоял в тени припаркованного пикапа. Он быстро пошел обратно, свернул за угол и вернулся на лестничную площадку через гараж.

Лифт, поскрипывая, с трудом поднимался наверх. Он пялился пустыми глазами в зеркало лифта. На зрачки легла серая пленка. Тонкий слой, который закрывал черный вакуум. А мозг тем временем готовился выключиться совсем. Вытеснить понимание того, что должно случиться. Они могли появиться здесь в любую минуту. Готовили ордер на обыск. А может, и на арест. Он никак не мог понять, как они его вычислили. Но все-таки нашли. Мысли метались, будто сильный импульс привел к короткому замыканию. Он осторожно открыл дверь в квартиру. Паркетный пол, казалось, прогибался под ним. Он попытался привести мысли в порядок, но ощущение было таким, будто мозг пропитан густой смолой. И только одна вещь была видна абсолютно четко.

* * *

Линн проснулась от требовательного звука грузовика, гудевшего на улице. Там светило солнце, и свет проникал по краям и между темно-лиловыми шерстяными гардинами, свисавшими с тяжелых латунных карнизов. Она лежала и рассматривала комнату. Солнечные лучи нарисовали белые полосы на толстом, вишневого цвета ковре на полу, а затем крались вверх по стене и попадали прямо на семейный портрет, раскрашенный светло-коричневой сепией. Судя по одежде, конец XIX века. Все в темном, в лучшем, «на выход», для посещения церкви. Мужчины в цилиндрах, у дам волосы подняты и заколоты. Взгляды серьезные, спины прямые, все застыли. Неподвижно смотрят в камеру. Торжественный момент. Память на будущее, увековеченная разъезжим фотографом.

Во рту было сухо, начинала болеть голова. Воспоминания о минувшем вечере были расплывчатыми. Как будто она провела весь вечер в кабаке, а потом, в минуту слабости, пошла с кем-то к нему домой. А с кем, не могла четко вспомнить. Она смотрела на фотографию, на вышитый абажур лампы у кровати, на кружевное покрывало из тюля, на полку с маленькими фарфоровыми куколками. Вряд ли тут живет человек, который приводит домой женщин, познакомившись с ними в ресторане тем же вечером.

Скорее тот, кто ищет пожилых женщин на вечерах, организованных Союзом пенсионеров для игры в бинго. Воспоминания медленно начали возвращаться. События вчерашнего дня разыгрывались в голове. Если не считать того, что она все еще жива и ей оказали помощь, трудно было примириться с тем, что произошло накануне.

Она попыталась поднять и повернуть голову. Грязные, все в глине, волосы прилипли к подушке. Кожу на лбу тянула запекшаяся кровь, а руки все еще пахли бензином. Но она была не у Йоргена Кранца. И помог ей никакой не пенсионер. Помог Стен Хофман. Профессиональный полицейский. Человек, о котором она ничего не знала.