Игра в любовь без правил

— Простите, что напугал вас. Заодно хочу извиниться за мое бестактное замечание… Ну, по поводу того, что хотелось бы увидеть вас раздетой. Мне придется вернуться завтра утром, чтобы проверить настройку камеры. Скажите, когда вам удобнее. Честное слово, я постараюсь, чтобы к вашему возвращению меня здесь не было.

— О! — Стало быть, он дает ей понять, что не намерен говорить с ней о своей невесте. Он осторожно обошел ее и двинулся к двери. И Элла вдруг поймала себя на том, что ее раздирает любопытство. — А разве?… То есть, я хочу сказать… разве вам не нужно быть тут постоянно?

— Вовсе нет. — Он остановился, взявшись за ручку двери. Чувствуя себя неловко, Элла тоже поднялась.

— Но… я подумала… — Она обратила внимание, какие у него длинные ресницы. Сейчас он смотрел ей прямо в глаза. Все-таки странный у него взгляд, какой-то безжизненный — ни злости, ни симпатии, ни даже искорки интереса, — словно у робота. Казалось, человеческие чувства просто неведомы ему. Элла даже на мгновение забыла, что хотела сказать. Очнулась она, заметив, что он поворачивает ручку двери.

— Кажется, вы собирались что-то спросить? — напомнил он.

— Просто… Знаете, я тут гадала: почему вы решили пойти в полицию?

Если вопрос и показался ему странным, он никак этого не показал. Ей вдруг пришло в голову, что причиной его немногословия, скорее всего, является бедный словарный запас. «Может быть, он не очень хорошо владеет разговорным языком или языком вообще? — Ей внезапно захотелось рассмеяться ему в лицо. — И в самом деле, забавно — стоит тут такой подтянутый, а на мне блузка и джинсы, перепачканные грязью, волосы клочьями торчат в разные стороны, а на лице красуются кусочки пластыря. Господи Боже, представить невозможно, что он обо мне думает!»

— Почему вы об этом спрашиваете? — На его лице не было и тени интереса. «Самый настоящий робот», — с досадой вновь подумала она.

— Ну, так просто… — Элла машинально сунула руки за пояс джинсов. — Видите ли, меня вообще всегда интересовало, как люди выбирают профессию. Вот я, например, была вынуждена от своей отказаться. Хотя с самого детства знала, чем именно хочу заниматься. И вдруг оказалось, что я ошиблась… — Ни малейшей реакции с его стороны. Но, как ни странно, Эллу это нисколько не раздражало. — У меня почему-то всегда отсутствовало чувство долга перед обществом. Каждый сам за себя — на этот счет я никогда не обольщалась. Но сейчас я почти счастлива — оттого, что я здесь, копаюсь в земле, дышу чистым воздухом, и под ногами у меня трава, а не асфальт. Словно я часть огромного прекрасного мира! Как будто… — Элла задумалась, подбирая слова. — Как будто бы я вдруг увидела его через увеличительное стекло, молекула за молекулой. Вы ведь знаете, что все мы состоим из молекул — и люди, и растения. И представьте, мне нравится чувствовать себя кучкой молекул, одной из многих в огромной лаборатории жизни. Это даже приятно — ощущаешь себя частичкой мироздания. Тогда и смерть перестает казаться чем-то ужасным — ведь ты знаешь, что не исчезнешь навсегда, а просто станешь другим набором молекул, вот и все.

Лицо его оставалось по-прежнему бесстрастным. Но, однако, он внимательно слушал. И Элла понеслась дальше:

— Знаете, впервые я перестала чувствовать себя эгоисткой. Теперь у меня даже появилось нечто вроде ответственности. Впрочем, не знаю, просто чувствую иногда желание сделать что-то полезное для всех, понимаете? Не важно что, пустяк какой-нибудь, лишь бы кто-то увидел и ощутил себя счастливее. По-моему, лучше посадить дерево и радоваться, чем ловить кайф в случае, если твоя компания сорвала крупный куш. Я ведь пошла работать в банк только потому, что папа об этом мечтал. Это был не мой выбор… Забавно, как родители умеют иногда незаметно давить. Порой вы даже не замечаете, что живете так, как хочется им, а не вам, — заметите только, если сами того захотите. И тогда вам понадобится все ваше мужество, чтобы изменить свою жизнь и убедить их, что вы хотите именно этого. Мой папа до сих пор не может смириться с переменами в моей жизни. По-моему, то, что я ушла из банка, он воспринял как личное оскорбление.

Элла замолчала. Ее глаза снова остановились на нем, и от удивления она даже приоткрыла рот: лицо детектива больше не напоминало безжизненную маску. Видно было, что он озадачен. Элла обхватила себя руками за талию. Он машинально дернул ручку двери.

— Так что вы хотели спросить? — повторил он.

— Я… — Элла бессознательным движением тряхнула волосами. — Я хотела спросить: что привело вас в полицию? Мне это показалось странным. Вот и все.

— Странным для?.. — подсказал он.

Она замялась. Он вновь подсказал:

— Для парня родом из Азии?

— Нет, не совсем. Видите, я думала о себе, о том, каким образом мы выбираем будущую профессию, потом вспомнила о вас. — Элла шагнула к двери, словно давая понять, что разговор окончен.

— Ну, я поступил в полицию тоже отнюдь не из чувства долга и не из чувства благодарности по отношению к стране, ставшей моей второй родиной.