Игра в Любовь и Смерть (ЛП)

— Нет, сэр. — Итан отошел и убрал руки в карманы.

— Из уважения к твоему покойному отцу и благодаря приятным воспоминаниям о том, как ты рос под моей крышей, я не стану изгонять тебя из нашей жизни совсем. — Мистер Торн достал из хьюмидора сигару, зажег ее и выдохнул облачко сизого дыма. — Если хочешь, можешь работать на печатной машине. — Немного помолчав, он добавил: — Но тебе придется подыскать другое жилье. Нельзя, чтобы ты жил здесь, особенно когда твое поведение и знакомства подвергают риску и так подпорченную репутацию Хелен. Да и об Итане и Аннабель надо подумать. У них тоже есть репутация, которая нуждается в защите.

Итан со свистом вдохнул, и Генри пожалел его даже больше, чем себя.

— Понимаю, — кивнул он. — Спасибо, сэр.

Мистер Торн поднял сигару из хрустальной пепельницы, края которой переливались в полумраке кабинета, словно жидкие.

— Пожалуйста. — Он протянул Генри свободную руку. — Не ввязывайся в неприятности. И удачи тебе.

***

Итан последовал за ним наверх.

— Генри, ты должен пересмотреть свои взгляды.

— Пересмотреть? — Генри окинул взглядом комнату, размышляя, что бы взять с собой. Не так уж много. Одежду, фотографии родителей и сестры, контрабас, который все еще стоит в гараже. — Вряд ли это что-то изменит. Хотя... ты сможешь меня подвезти?

— Подвезти? И куда ты поедешь? — Итан закрыл за собой дверь. — Генри, это безумие. Если ты согласишься работать на печатной машине, это тупик. Ты никогда оттуда не выберешься, не сможешь позволить себе купить дом...

— Я не только этим буду зарабатывать на жизнь, — сказал Генри. Открыл ящик комода, вытащил небольшую стопку сложенных маек и положил на кровать. — Есть еще «Домино». Флора попросила меня присоединиться к группе, и я согласился.

— Но это... Попроси отца дать тебе второй шанс, — взмолился Итан. Голос его звучал странно, будто чужой. — Пообещай, что будешь держаться подальше от Флоры и «Домино». Брось музыку. Она не даст тебе безопасности. Ты это знаешь, я это знаю. Пришла пора с этим смириться.

Генри открыл следующий ящик и вытащил сменные брюки. Те, что от школьной формы, можно оставить здесь. И хорошо — они кололись. Он повернулся к другу.

— Итан, поверить не могу, что ты такое говоришь. Не ты ли недавно утверждал, что нужно ловить момент? Жить той жизнью, о которой мечтаешь?

— Знаю, знаю, — тихо отозвался Итан. Взял майки с кровати и шагнул к комоду, чтобы положить их назад, но Генри преградил ему дорогу. — И я все еще в это верю, теоретически. Но вот так... снимать комнату в общежитии и работать на типографской машине, пока краска навечно не въестся в руки, а ты не станешь глухим калекой? Я видел печатников и знаю, что с ними происходит. Как можно зарабатывать этим на жизнь, а по ночам играть музыку? Может быть, подумаешь, как бы закончить школу? Получить аттестат? Тебе до выпуска осталось несколько дней, и я...

— Аттестат не поможет мне стать тем, кем я хочу, — отрезал Генри. — А эта работа только на первое время. — Он вытянул руки, и Итан нехотя вернул ему майки. Генри положил их на стол и вытащил из-под кровати старый отцовский чемодан, все еще обклеенный наклейками тех стран, где отец побывал. Италия, Франция, Англия, Бразилия — теперь они казались невозможно далекими.

Генри прошел к шкафу за своим единственным костюмом.

— Но не надо пока ставить на мне крест. Хотя у меня нет денег на аренду. После уплаты залога у меня осталось всего двенадцать центов. Что, если я пойду к Джеймсу в Гувервилль? Как думаешь, он поможет?

Итан покраснел и кивнул.

— Не волнуйся, — ободрил его Генри. — Поживу там до первой зарплаты, а потом съеду. Кстати, как там твоя статья? Уже нужно помогать тебе писать? И как Джеймсу понравилась музыка? Мы так об этом и не поговорили.

— Нет, все нормально, я... Вот, давай я тебе хоть как-то помогу. — Он завернул фотографии родных Генри в шерстяной свитер и положил их в чемодан поверх других вещей. Затем подошел к шкафу и взял смокинг, в котором Генри ходил в «Домино». — Он тебе пригодится. И, конечно, я тебя подвезу.

— Я его не возьму, — отказался Генри. — Он принадлежит твоему отцу.

Укладывая свою жизнь в чемодан, он чувствовал себя как во сне, когда хочется бежать, но ноги словно налились свинцом. Но, возможно, это и есть тот момент, когда начинается взрослая жизнь, а кажущееся вечным детство на глазах остается позади. Нужно двигаться дальше, и неважно, каким темным и узким кажется путь впереди.

Итан снял с вешалки смокинг и белую рубашку.

— Слушай, я хочу, чтобы ты остался. Попросил родителей дать тебе последний шанс. Тебе нельзя уходить прямо сейчас. Просто нельзя. — Он положил смокинг и сел на стол Генри, прижав ладонь ко лбу. — Не знаю, что я буду делать без тебя, Генри.

— Мы все равно будем видеться. Этого твои родители не запрещают. А став издателем газеты, ты сможешь меня повысить.

Итан горько усмехнулся.