Игра в любовь

Неужели он последний, у кого осталась хоть капля здравого смысла? Неужели Тайболд с Хью не видели, что делают с ними женщины? Хью вообще становился податливым, как воск, всякий раз, когда сталкивался с Финеллой Мак-Эван.

Он не хотел думать, что происходит в аналогичных ситуациях с Тайболдом, хотя у него и на этот счет были свои подозрения.

Тут он услышал у себя за спиной шаги. Он обернулся. В комнату вошла Кора Мак-Кей. Она несла в руках горящую тонкую свечу. Увидев Дикона, служанка резко остановилась.

— Извините, мне послышался какой-то шум, и я пришла проверить, все ли в порядке. Я не знала, что вы еще не спите.

Она направилась назад к выходу.

Он окликнул ее, обуреваемый похотью. Он знал Кору, но никогда с ней не спал. Она была самой молодой и застенчивой из дочек винокура.

Кроме того, она была самой привлекательной.

— Вы что-то хотели? — спросила девушка своим глубоким мелодичным голосом.

Дикон подобрал ноги и похлопал по коленям.

— Я хочу, чтоб ты села. Вот сюда.

Краска отхлынула у нее от лица. Дикон почувствовал слабый укол совести, точнее, того, что от нее осталось после такого количества выпитого эля. Он убедил себя, что ему это всего лишь показалось. Она была «девочкой-виски» и наверняка привыкла к грубому обращению, а он в тот момент испытывал сильное желание быть с ней грубым.

Она не шелохнулась, и он снова ее позвал:

— Иди сюда.

Она оглянулась назад, в темноту.

— Мы здесь одни, — нетерпеливо произнес он. — Не волнуйся, я ничего не скажу Тайболду или этой английской сучке.

Между ее бровей залегла складка. Он не знал, из-за чего, да его это и мало заботило. Внутри него кипела злоба, раздражение, которые нужно было выплеснуть наружу любым способом. И этот способ был не хуже любого другого.

Даже лучше.

Она двинулась к нему. Он сделал глубокий вдох. Может, если он ее поимеет, то не будет чувствовать себя так паршиво.

Кора остановилась возле него. Губы ее были плотно сжаты, словно у какой-то чопорной старой девы. Он знал, как это можно поправить.

— Расстегни мне брюки, — грубо скомандовал он.

Но вместо того чтобы дать ему то, чего он хочет, она перевернула на него свечу. Горячий воск вытек ему на промежность.

Дикон вскочил с кресла с диким ревом. Он не обжегся, но разгадал ее намерения. Она, и не подумав извиниться, помчалась в ту часть дома, где жили слуги.

Он бросился вслед за ней.

Свеча ее потухла, но они оба знали дорогу — по крайней мере, он ориентировался свободно, пока не достиг коридора. Она забежала в одну из комнат. Он найдет ее, и тогда…

Охваченный слепой яростью, он распахнул дверь в первую комнату. Там было темно. И Коры в ней не оказалось. Он заглядывал по очереди в каждую комнату. Наконец он остановился, слегка озадаченный… и заметил слабый свет, падающий из-под двери в дальнем конце коридора.

Он тихо подкрался к источнику света и плечом выбил дверь.

Кора находилась в комнате, но она была там не одна. От удара двери о стену проснулся ребенок. Маленькая девочка подскочила на кровати и закричала. У нее были глаза испуганной лани и длинные темные волосы, совсем как у Коры.

Кора обхватила девочку руками и заслонила ее от Дикона.

— Хорошо. Я дам тебе то, что ты хочешь, но не здесь. Не на глазах у ребенка. И не вздумай даже тронуть ее, понял?

Он отшатнулся назад. Его потрясло то, что Кора могла о нем такое подумать.

— Я ничего ей не сделаю, — пообещал он. — Это твоя дочь?

— Нет, но я никому не позволю ее даже пальцем тронуть. Только через мой труп.

Девочка вздрогнула, услышав эти слова. Своими ручонками она крепко обняла Кору за шею.

— Я тоже не подпущу его к тебе, тетушка. Я не дам тебя в обиду!

— Я не причиню вреда ни одной, ни другой, — хриплым голосом произнес Дикон, мгновенно протрезвев.

Что это на него нашло? Он никогда раньше не брал женщин силой. Ему вдруг стало ужасно стыдно, когда он понял, что был готов так поступить сейчас.

Дикон сделал шаг назад. Он всегда был гордым сыном благородного рода Ганнов. А теперь только посмотрите на него — он гоняется за женщинами и пугает детей.

Ему понадобилось почти все его мужество, чтобы взглянуть им в глаза.

— Эго была ошибка. Мне жаль. Очень жаль.

Пятясь, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. В большом зале, погруженном в тишину, он уселся назад в свое кресло и уставился на огонь. Он думал о том, когда же успел так измениться… И сможет ли когда-нибудь стать собой, прежним.

Если Айден и думал, что Энн мгновенно заметит его молчаливость, то он глубоко заблуждался. Следующие несколько дней они вели себя как посторонние люди. За все это время она разыскала его лишь однажды, и то лишь для того, чтобы обсудить некоторые вопросы по облагораживанию замка. Не считая этого единственного раза, он все время был предоставлен сам себе.

Верный своим представлениям о том, каким должно быть перемирие между ними, он делал вид, будто ее нет… Хотя часто ловил себя на том, что слоняется по замку в надежде, что жена наконец-то его заметит. Но она не замечала.

Вместо этого она полностью посвятила себя превращению замка Кельвин в семейное гнездышко.