Игра в людей

— Ларион, ты же знаешь, что я не смешиваю служебных друзей и друзей…других. Вы с Леной из ряда вон выходящие события.

Конечно, подумал я. Спасибо, что стесняешься меня перед коллегами. Огромное за это спасибо, друг. Как меня раздражает это деление друзей на "домашних" и "служебных". До сих пор неизвестно, кому Ярослав будет помогать в первую очередь в случае беды.

Пересилив нахлынувший гнев, я сказал:

— Одежда Эльвиры у меня дома, если еще раз позвонит тебе, скажи, что может приехать и забрать. А написал я следующее: "шоу, что ты устроила, не доказательство силы. Любая дура может махать голыми ляжками во все стороны Сила это готовность пойти своему страху навстречу. Признак страха — неспособность любить. Как следствие жестокость. Я в жизни творил страшные дела и многим сделал непростительно больно. За мной тянулся кровавый след из сломанных сердец. Я наслаждался этим, я рукоплескал себе, какой я крутой. Пока одна девушка не отрезвила меня. Она сама об этом не знает, но суть в другом. Не случайно я познакомился с тобой, и не случайно ты оказалась в том положении, в котором сейчас находишься. Ты в гневе и это правильно. Я заслуживаю ненависти. Но попробуй понять, что это дает тебе. Ты сейчас находишься в отправной точке: продолжить со смехом разводить лузеров на машины и золото, или стать сильной. Оглядись по сторонам. В первом случае ты всю жизнь будешь изрыгать ярость ко мне на других. Уже к пятидесяти годам будешь чувствовать себя разваливающейся блядью с вывернутой наизнанкой маткой. Во втором случае ты расцветешь, и поклонники будут сопровождать тебя до глубокой старости, наслаждаясь тобой, а ты ими.

Для первого пути тебе ничего не требуется. Для второго ты должна стать сильной. Ты должна извиниться за содеянное перед всеми, чьи контакты у тебя остались. Я не священник, и не буду читать морали. Твоя красота и обаяние помогут тебе добиться от мужчин все, что тебе нужно. Но научись делать это так, чтобы твои подчиненные не чувствовали себя рабами с кровоточащими сердцами".

— Я поражаюсь тебе, Ларион. — Сказал Ярослав. — Такое ощущение, что женщины сами прыгают к тебе в кровать.

— Cо стороны и запуск баллистической ракеты выглядит так же: оператор нажал кнопку, ракета вылетела из шахты, преодолела расстояние и поразила цель. Существует невидимая сторона, где я точно знаю, чего хочу и к чему должны привести мои действия по отношению к женщине. Ее тело слышит мой призыв и подчиняется ему, наши гормоны начинают игру сразу после мысленного уравновешивания наших желаний и только в последнюю очередь на сцену сексуального характера вступают наши тела.

Несколько минут мы слушали урчание сильного мотора. Говорить было в тягость. Нахождение рядом Константина выворачивает душу. Ярослав изредка скашивал на меня взгляд через водительское зеркало. Его чувства я прочитать не смог, я видел только его глаза, печальные и сочувствующие. Потом они с Константином заговорили о делах. Я исподтишка наблюдал за врагом. Силен, очень силен, обаятелен, невероятное красив. Принц. Что с ним делать ума не приложу. От него исходят волны гнева и опасности. Они заставляют меня глубже вжиматься в сиденье. По спине потек холодный пот. Исподтишка бить? Не пойдет. Я все же садист. Мне важно знать, почему я с ним провалился. Его провал значит мой недочет. Что, если Гош будет таким же и из его жизни тоже "исчезнут женщины"? Мне необходимо понять, почему это с ним случилось. Быть может, это послужит ключом к тому, как мне избавиться от моих проекций.

На подъезде к Королеву я позвонил Веронике, чтобы она назвала улицу, где встретит. Мы съехали с трассы, сделали крюк по Пионерской улице и Октябрьскому бульвару, чтобы срулить на Проспект Королева. Я тепло распрощался с Ярославом, пожелал успеха на переговорах. С видимым уважением попрощался с Костей. Ярослав заметил, что мы с Константином можем стать хорошими друзьями. В чем-то он заметил наше сходство, но распространяться не стал, уже весь в предстоящих делах.

Я направился к памятнику Королеву. Колоссальная фигура как утес стоит между двух дорог. Под памятником фотографируются молодожены. Девушка в белой тюли издали напомнила Веронику. Но вблизи ничего похожего.

Веронику пришлось подождать. Изнутри поднимается уничтожающая злоба на Константина, хочется раздробить его до песчинки и швырнуть в огонь. Я опустил голову и плечи. К сожалению, я слишком хорошо себя знаю. Сильная злоба рождается из сильного страха. Мое тело помнит нанесенный удар и тот животный ужас, который тогда испытало.

Меня окликнули. Я поднялся на цыпочки, чтобы сквозь гостей брачующихся посмотреть на источник звука. Вероника стоит через дорогу, и, черт возьми, она очаровательна даже издали. Желтое дневное солнце зажигает ее оранжевое платье, ветерок колышет завитые в длинные спирали волосы.