Игра в ненависть

– И как?… – Шумно втягивая воздух, спросила я.

– Не знаю. – Его голос прозвучал так тихо, что его почти заглушил стук моего сердца.

– Шурка-а! – Вдруг раздался голос деда из его спальни.

Послышались шаркающие шаги.

– Тебе пора. – Смущенно напомнила я. – Завтрак, построение, осмотр внешнего вида военнослужащих и все такое.

Алекс шутки не оценил. Он бросил испуганный взгляд в ту сторону, откуда приближались шаги, и прошептал:

– Может, мне сегодня пойти с тобой?

– «Привычные дела помогают восстановить память» – помнишь? Так доктор сказал. Так что оставайся, а я буду скучать!

– Люба… – Он сделал щенячьи глаза. – Может, не надо?

– Надо, Шура, надо. – Я послала ему воздушный поцелуй и торопливо просочилась в приоткрытую дверь.

Заперев ее за собой и оставив Алекса наедине с его страхами и испытаниями, я прижалась спиной к холодной стене. Затем коснулась пальцами своих губ. Они горели. А во рту разливался сладкий шоколадный вкус поцелуя.

Я не знала, плакать мне или кричать от радости. У меня тряслись поджилки, и бешено колотилось сердце в груди.

Я была оглушительно несчастна и безгранично счастлива одновременно. Если по-честному, в любви всегда так и бывает.

И в этот момент я внезапно осознала, что люблю.

Глава 28

Никогда не понимала, почему сотрудник, который по факту является управленцем и регулирует многие рабочие процессы, считается в нашем деле вспомогательным персоналом?

К примеру, сегодня я дала бы фору той самой белке, что в колесе! С утра курировала съемку новой коллекции купальников, затем просмотрела отснятый материал и дала рекомендации по ретуши.

Казалось бы, большое дело сделала – отдыхай, но ведь завтра тоже будут съемки, поэтому пришлось пахать дальше. Придумала концепцию и набросала сценарий для ролика, отобрала моделей, нашла подходящую музыку, оформила всю эту суету документацией и сметой, договорилась с видеографами и световиками.

И каждый раз в нашем деле так трудно соблюсти баланс! Возьмешь узнаваемое лицо для съемок – оно стоит недешево, а потом ломаешь голову, как же теперь сэкономить на исполнителях (фотографах и прочих), и ведь никто из них тоже не захочет снимать за меньший гонорар! А пригласишь новичка – он тебе такого наснимает, что потом не только по «шапке» от Барракуды выхватишь, но и пинка по мягкому месту! Словесного, но все же – неприятно почти также.

Поэтому верными спутниками моей работы всегда являются перенапряжение и стресс. Никто уже не удивляется, если с утра я мила и даже по старой памяти приношу режиссеру съемки кофе, а к вечеру могу наорать за одну только просьбу подать ему что-то. Обычно это означает, что уровень моего стресса достиг предела и переливает через край.

И когда я чувствую, что в душе закипает раздражение, а усталость начинает вызывать желание разреветься, я прячусь в своей каморке за складом реквизита или на пару минут поднимаюсь на крышу здания, чтобы «орнуть»: подхожу к парапету и кричу так, будто хочу изгнать из себя всех демонов. Отчаянно, громко.

Шум города поглощает мой крик – за что ему спасибо, иначе тут же прибыла бы медицинская бригада и определила бы меня, куда следует.

Вот и сегодня мне понадобилось подняться на крышу, чтобы избавиться от всего, что накопилось. Отсмотрев никуда не годный брендированный материал по эксклюзивным новинкам косметики, я закатила глаза и собиралась уже послать «по батюшке» нашего креативщика, как вдруг передумала, решив, что для начала следует «выпустить пар».

Взбежала по служебной лестнице на самый верх, толкнула дверь, в несколько шагов преодолела расстояние до парапета и как…

– Любка, ты чего?! – Охнул кто-то позади.

– А-а… – оборвалось на выдохе.

Я обернулась.

Передо мной стоял Владик, один из наших редакторов. Он крутил шашни с Барракудой и слыл знатным подлизой, поэтому наши офисные общались с ним не очень охотно.

– Люб, не делай этого! – Воскликнул он, поднимая дрожащие руки. – Что бы это ни было, оно того не стоит!

– Да не ори ты так. – Нахмурилась я.

В ногах у него валялась недокуренная сигарета – очевидно, выпала изо рта, когда он завопил, увидев меня.

– Отойди от края, Люб. – Мягко попросил он.

– Да я не прыгать сюда пришла! – Отмахнулась я. Но, все же, отошла от парапета и направилась к нему. – Дыхательная гимнастика у меня. Набираю больше воздуха в легкие и ору: «Да пошло оно все на-а-а-а…!»

– Вон как. – Удивился Владик. – И помогает?

– Если не орать в воздух, я ору на людей. – Объяснила я. – А орать в этом офисе прерогатива не моя, а Барракуды, поэтому я стараюсь этого не де… Ой, прости.

Я только сейчас заметила, что его глаза красны от подступающих слез.

– Ничего. – Замотал головой Владик. – И что, все уже знают? Про нас с Аллочкой.

– Нет, вообще-то. Только я. И Катя. И Алиска. – Я вздохнула. – Ну, и Диана, но она, как ты помнишь, уже здесь не работает.

– Это катастрофа!

– Да мы не из болтливых! – Попыталась ободрить его. – Спи себе на здоровье с начальницей, мы ж никому не расскажем! – Заметив, что парень совсем поник, я подошла к нему. – Владь, ну, ты чего раскис?

– Я ничего. – Он отвел взгляд.