Игра в поддавки

Чуть в стороне можно было видеть канистру с надписью «Гипохлорит натрия». Что такое гипохлорит натрия, я случайно знал, потому что у одного моего приятеля в Витебске есть дом с бассейном. Так вот этим гипохлоритом дезинфицируют воду в бассейнах, действующее вещество там — обычный хлор.

Возложив локти на стол и сцепив руки под подбородком, банку безмолвно созерцал человек чуть старше средних лет, полный, краснолицый, в очках с толстыми линзами.

— Профессор, можно к вам?

— Нельзя.

— Профессор, мы нуждаемся в вашей эрудиции исследователя и таланте крупного ученого.

Краснолицый чуть повернул голову в нашу сторону, но взгляд его по-прежнему был сфокусирован на малиновом варенье в банке. «Картина: чем занимался Карлсон до того, как начал интересоваться малышами», — пронеслось в голове.

— Убирайтесь к дьяволу.

Я поглядел на Трофима. Трофим поглядел на меня. Удивительно, но в глазах Трофима не читалось обиды. Напротив! Казалось, мой друг некробиотик нашел для себя в словах Добровольцева нечто обнадеживающее.

— Вопрос про «вертикальный бич», — сообщил Трофим.

Добровольцев вдруг резко развернулся на нас всем корпусом вместе со стулом, вмиг потеряв всякий интерес к малиновому варенью, будильнику, болту.

— И какой вопрос? — спросил он с живейшим интересом.

Я повторил то, что уже говорил Трофиму по поводу генерации артефактов.

— Ага, ага. — Ученый оживленно закивал. — Насколько мы можем судить, генерируются «вертячки», «волчьи слезы» и «мамины бусы». Ну еще полумифическая «звезда Полынь», но это… вы понимаете…

— Я понимаю. А скажите, уважаемый профессор, «вертикальный бич», он же, по идее, сопровождается правозакрученной турбулентностью?

— О, молодой человек! Вы, я вижу, неплохо подкованы! У кого в аспирантуре?

— Я сталкер.

— А, из этих… Удивительно!

— Из этих. Что вас удивляет?

— Я не хочу вас обидеть, но вы же понимаете… Должны понимать, что сталкеры частенько производят не самое благоприятное впечатление… Главное, мало кто из них может выговорить слова «правозакрученная турбулентность».

— Ну вот такой я особенный сталкер. Продукт, надо полагать, положительных мутаций. — Я улыбнулся, Добровольцев тоже улыбнулся, один только Трофим не улыбнулся — он подошел к банке с малиновым вареньем и, казалось, полностью утратил интерес к нашему разговору. — Так скажите, будьте любезны, что все-таки с турбулентностью? Ее «бич» дает?

— Дает, как удалось установить три месяца назад. Ток воздуха идет по часовой стрелке. Так что она действительно правозакрученная.

— Вот почему «волчьи слезы» распределяются на поверхности почвы по фигуре, напоминающей спираль, верно?

— Не спираль, а скорее серп.

— И какой он получается длины?

— А вы дотошный молодой человек! Где учились?

— Физфак. Минский университет. Не окончил.

— Это вы напрасно… Впрочем, какая разница!.. Позвольте, минуточку, я сейчас загляну в отчет Гуторина. — С этими словами ученый извлек из кармана халата свой ПДА. — Он по заданию Менглера этот вопрос исследовал на границе Дикой Территории…

Еще пять минут говорильни — и я узнал все, что требовалось мне и для поисков «звезды Полыни», и для поисков разбившегося вертолета.

Как узнал, откуда? Какая связь между «бичом» и вертолетом? Элементарно, Ватсон! Дедукция!

Когда я уже намеревался сказать светилу отечественной аномалистики «до свидания», жидкость в банке вдруг резко изменила цвет на фиолетовый. Раздался оглушительный щелчок, и болт, паривший над банкой… исчез!

— Где болт? — спросил я, с трудом возвращая челюсть на место.

В ответ мне зазвонил будильник — тот самый, в виде божьей коровки.

— В высшей степени странно, — проворчал Добровольцев. — Семь секунд… Снова семь секунд…

«Да при чем здесь семь секунд?! Они что, действительно научились телепортировать предметы???»

— Куда подевался болт?

Трофим усмехнулся и показал рукой куда-то вверх. Только теперь я заметил, что к потолку лаборатории привинчен квадратный щит-уловитель: многослойный твердый пенопласт, наклеенный на деревянную основу. Судя по выразительным Т-образным отметинам, Добровольцев уже отправил в него десятка два болтов.

— Что это у него за варево в банке? — спросил я у Трофима, когда мы снова оказались на улице.

— Эх, Володя… Тривиальный студень не узнал!

— Студень? Да вы тут совсем страх Божий потеряли? — пробормотал я в неподдельном изумлении.

— Как видишь, нет. Наоборот! Придумали-таки материал, который способен удерживать студень долго, стабильно. Между прочим, менглерит называется. Сам понимаешь, в честь кого.

— А почему цвет такой, малиновый? Студень же фиолетовый должен быть.

— Сами удивляемся. Но, похоже, из-за Каменного Неба…

— А почему болт левитирует? Почему его выстреливает, как из пушки?

— «Все хочу на свете знать»… — пропел Трофим; он замедлил шаги, остановился и, конечно же, сменил тему: — Слушай, Володя, я вас, сталкеров, знаю. Отговаривать — совершенно бесполезно. Все равно пойдешь на тот берег. Ведь пойдешь?

— Без вопросов.

— Я так и думал. Ясно, что учуял ты где-то там «звезду Полынь» и теперь, уж конечно, не отступишься…