Игра в послушание, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе

Едва шкаф задвинулся, Яблочкин и Мушкина включили фонарики, шагнули к стене и осмотрели поверхность, которой коснулась рука Мракобесова перед тем, как открыть себе изнутри проход в кабинет.

— Вот она! — Мушкина указала на чуть заметную каплю, одну и многих, поблескивавших на щербатой каменной поверхности. — Не трогайте! Это стекло, кнопка. Теперь мы знаем, как выбраться отсюда.

Мушкина просунула руку себе под комбинезон, вырвала откуда-то кусочек белой нитки и повесила этот кусочек на стену рядом с каплей:

— Теперь мы ее не потеряем.

Невидимки приблизились к дьявольскому «алтарю» и зажгли свечи. В отблесках пламени физиономия восковой фигурки Мракобесова, казалось, самодовольно улыбается; «генерал Потапов» изображал из себя последнюю степень изнеможения, а «губернатор» пока еще был только неприятно удивлен происходящим.

Мушкина попросила у Яблочкина зажигалку.

— Что вы хотите делать?

— Прежде всего избавить Михал Михалыча от страданий, если он еще жив.

Чиркнув зажигалкой, Мушкина слегка нагрела торчащую в груди фигурки Потапова иглу и легко вынула ее из воска.

— Позвольте я облегчу страдания губернатора, — вызвался Яблочкин.

— Потерпит.

Одну за другой, Мушкина вынула все тринадцать отравленных иголок из рук, ног, тела и головы «Потапова». После этого она сама облегчила страдания губернатора.

— Теперь нужно промыть им раны. Там в углу есть кран; возьмите ведро и наберите воды.

Яблочкин наполнил ведро, а Мушкина погрузила фигурки в воду и хорошенько прополоскала, промывая отравленные раны-дырочки.

— Я думаю, что эти куклы совсем следует уничтожить, — предложил Яблочкин. — Кто знает, как еще могут повернуться дела в ближайшие часы.

— Пожалуйста без упаднических настроений. Но вы правы: здесь вообще все нужно уничтожить, как бы и что бы ни повернулось. Только вот этого оставим.

Мушкина щелчком сбила корону с «императора Всея Руси» Мракобесова, ссадила его с трона, а потом они вместе с Яблочкиным, испытывая садистское удовольствие, воткнули в него все извлеченные из других фигурок иголки. Они были готовы поклясться, что фигурка Мракобесова издавала пронзительный крысиный писк.

Затем Яблочкин развел огонь в маленькой плавильной печи, а Мушкина собрала все фигурки, в том числе и те, которые еще находились в бурлящем котле. Их сложили в ведро и поставили на огонь. Котел опрокинули, и густая темно-красная жидкость ушла в находившееся в полу сливное отверстие. Туда же вылили жидкости из находившихся на полках склянок, а сухие снадобья высыпали на пол.

Как только фигурки расплавились, воск остудили холодной водой, и Мушкина выдавила пальцем на его еще мягкой поверхности православный крест. Трижды перекрестилась, проговорила «Отче наш», снова трижды перекрестилась. Глядя на нее, Яблочкин перекрестился, но неправильно.

— Вы верующая? — спросил он с уважением.

— Как видите.

— Вообще-то я тоже, — Яблочкин почувствовал себя неловко, — только не всегда соблюдаю эти… посты и обряды…

— Дело не в обрядах. Пойдемте отсюда.

Невидимки задули свечи, осветили стену фонариком, нашли белую нитку и стеклянную кнопку. От легкого прикосновения к ней шкаф с бронированной стенкой послушно отъехал в сторону, образовав проход в кабинет Мракобесова.

В Управлении было пусто, дежурный офицер клевал носом за своей перегородкой. Яблочкин и Мушкина прошли мимо него на цыпочках, скрипнув одной и той же половицей, сдвинули оконные шпингалеты и выпрыгнули на улицу.

Уже светало. Теперь следовало забрать детей у Татьяны Сергеевны, навестить в больнице генерала Потапова и подробно во всем перед ним отчитаться.

9

Генерал Потапов шевелит пальцами ног. — Беспрецедентный случай в медицинской практике. — Шаги и голоса

Этой ночью генералу Потапову час от часу становилось хуже. Его внутренние органы жизнедеятельности, такие как печень, почки, легкие, желудок и, наконец, сердце — полностью отказали и были подключены к искусственным приборам. Тело парализовал обширный инсульт, голова, пораженная воспалением мозга, в редкие минуты пробуждения зверски болела. После полуночи консилиум врачей решил делать безотлагательную операцию на мозг, чтобы попытаться хоть немного продлить жизнь этого безнадежного больного. Светило медицинской науки академик Штакеншнейдер-Вано принял решение лично участвовать в операции, хотя знал наверняка, что после наркоза больной уже больше не очнется.

Для осуществления операции на мозг требовалось вскрытие черепной коробки, иначе говоря, трепанация, и для этого голову Потапова обрили наголо. Его уложили на ярко освещенный операционный стол, окружили сплошной стеной из людей в белых халатах, и анестезиолог поднес к его лицу маску, шипящую снотворным газом.

Неожиданно академику померещилось что-то странное.

— Погодите, — отвел он маску от лица больного. — Вы видели?

Десять пар глаз над марлевыми повязками вопросительно на него посмотрели.

— У него шевельнулись пальцы на руке.

— Это невозможно, — возразил старший хирург. — Его тело полностью парализовано.