Игра в «Потрошителя»

Перед смертью Марианне довелось всего несколько раз увидеть внучку. Тяжело вздыхая, она выдала Индиане последний совет: «Тебе, Инди, чтобы вырастить девочку, очень понадобится помощь. Ты сможешь рассчитывать на папу и на семью Мартин, но не позволяй Бобу умыть руки. Аманде нужен отец, а Боб — хороший мальчик, ему только необходимо подрасти». Она была права.

Воскресенье, 8 января

Хорошо, что есть Интернет, думала Аманда Мартин, собираясь на вечеринку: начни она расспрашивать девчонок из колледжа, выставила бы себя полной дурой. Она слышала о рэйвах, умопомрачительных тайных сборищах молодежи, но не могла себе представить, что это такое, пока не поискала в Сети, где даже выяснила, как нужно грамотно одеться. Все необходимое обнаружилось среди ее вещей, разве что пришлось оторвать рукава у футболки, сикось-накось ножницами обрезать юбку и купить тюбик фосфоресцирующей краски. Мысль о том, чтобы попросить разрешения у отца, была настолько нелепой, что даже не пришла ей в голову: он никогда ничего подобного не разрешит, а если узнает, явится с целым взводом полиции и сломает кайф. Аманда сказала, что подвозить ее не надо, они с подружкой вместе поедут в колледж, а отец и внимания не обратил на то, что дочь возвращается в интернат в каком-то карнавальном тряпье: примерно так она и всегда выглядела.

Аманда взяла такси, в шесть вечера вышла на Юнион-сквер и приготовилась к долгому ожиданию. В этот час она уже должна была вернуться в интернат, но заранее предупредила, что приедет утром в понедельник: никто ее не хватится и родителям звонить не станет. Скрипку она оставила в спальне, но не смогла избавиться от тяжелого рюкзака. Пятнадцать минут она провела, разглядывая новейшую приманку для туристов, появившуюся на площади: молодой человек, покрытый золотой краской от башмаков до макушки, стоял неподвижно, как статуя, а приезжие фотографировались с ним. Потом походила по универмагу «Мэйсис», зашла в туалет и нарисовала на руках светящиеся полосы. На улице уже стемнело. Чтобы убить время, заглянула в жалкую китайскую харчевню, а в девять вернулась на площадь, где почти уже не осталось народу, только зазевавшиеся туристы да сезонные нищие, которые прибывали из более холодных краев, чтобы провести зиму в Калифорнии: эти располагались на ночь в своих спальных мешках.

Аманда уселась под фонарем и стала играть в шахматы на мобильном телефоне, кутаясь в дедов кардиган, который ей успокаивал нервы. Каждые пять минут она смотрела на часы, переживая, заедут ли за ней, как обещала Синтия, одноклассница, которая более трех лет изводила ее и вдруг необъяснимым образом пригласила на вечеринку, даже предложила подвезти до Тибурона, городка в сорока километрах от Сан-Франциско. Еще не веря в свою удачу — ведь ее впервые куда-то приглашали, — Аманда тотчас же согласилась.

Был бы рядом Брэдли, друг детства и будущий муж, она бы себя чувствовала более уверенно, думала девочка. Пару раз в течение дня она выходила с ним на связь, но не упоминала о планах на вечер: боялась, что парень станет ее отговаривать. Брэдли, как и отцу, лучше рассказать обо всем после того, как событие свершится. Она скучала по Брэдли-ребенку, ласковому, забавному, не то что педант, каким он стал, едва начав бриться. В детстве они играли в маму и папу, изыскивали разные другие предлоги, чтобы удовлетворить снедающее их любопытство, но как только Брэдли вступил в подростковый возраст, на пару лет раньше, чем она, эта расчудесная дружба изменилась к худшему. В средней школе Брэдли стал чемпионом по плаванию, нашел себе девиц с более интересной анатомией и стал относиться к Аманде как к младшей сестренке; но у нее была хорошая память, она не забыла тайных игр в глубине сада и собиралась в сентябре отправиться в МТИ, чтобы напомнить о них другу. А пока не стоило волновать его такими подробностями, как эта вечеринка.

В мамином холодильнике она частенько находила карамельки и печенья с травкой — подарки художника Матеуша Перейры: Индиана забывала о них, они валялись на полочках месяцами, покрывались зеленью и выбрасывались в мусорное ведро. Аманда попробовала парочку, чтобы не отставать от своего поколения, но не нашла ничего приятного в отключке мозгов: потерянные часы, которые можно было бы с пользой употребить, играя в «Потрошителя»; но этим воскресным вечером, ежась под фонарем в потрепанном дедовом кардигане, она с тоской припомнила печенья Перейры, которые помогли бы справиться с паникой.

В половине одиннадцатого Аманда уже чуть не плакала: наверняка Синтия надула ее из чистой зловредности. Девчонки узнают, как ее кинули, она станет посмешищем школы. Все равно не буду реветь. Аманда уже собиралась звонить деду, чтобы тот забрал ее отсюда, но в этот самый миг на углу улиц Джеари и Пауэлл остановился фургончик, кто-то высунулся из окошка и помахал ей.