Игра в «Потрошителя»

Аманда, которая занималась бухгалтерией с двенадцати лет и вела ее с дотошностью ростовщицы, первой поняла, что заработков матери едва хватало на скромное монашеское житье. Помогать людям исцелиться — медленный процесс, высасывавший из Индианы энергию и средства, но она не променяла бы эту работу ни на какую другую; на самом деле это было для нее не работой, а апостольским служением. Ее целью было здоровье пациентов, а не сумма доходов, она могла довольствоваться малым, поскольку потребление не интересовало ее, а счастье она вычисляла по элементарной формуле: «Один хороший день плюс еще один хороший день равняется хорошей жизни». Дочка устала твердить Индиане, чтобы та повысила расценки — нелегальный иммигрант на сборе апельсинов зарабатывал в час больше, чем она, — но в конце концов поняла, что мать получила повеление свыше облегчать чужие страдания и должна была ему следовать, что на практике означало неизменную бедность, разве что явится какой-нибудь благотворитель или Индиана выйдет замуж за богача вроде Келлера. Аманда считала, что нищета предпочтительнее.

Хотя девочка не верила в действенность молитвы, когда речь шла о разрешении практических проблем, она все-таки обратилась за помощью к бабушке Энкарнасьон, которая находилась в прямом контакте с апостолом Иудой Фаддеем, чтобы тот убрал Келлера из жизни матери. Святой Иуда творил чудеса за сходную цену, выплаченную наличными в храме на Буш-стрит или переведенную по почте на определенный счет. Как только донья Энкарнасьон прибегла к святому, появилась статья в журнале, стоившая Индиане стольких слез; Аманда подумала, что от этого типа они избавились навсегда и Райан Миллер заменит его, но все надежды рухнули, когда мать и ее старый любовник вместе улизнули в Напу.

Для доньи Энкарнасьон развод был грехом, а в случае Индианы и ее сына Боба грехом никому не нужным: немного доброй воли с обеих сторон — и они зажили бы вместе, как Господь велит. В глубине души они любят друг друга, ведь ни один не вступил в новый брак: донья Энкарнасьон надеялась, что очень скоро они в этом убедятся и сойдутся снова. Ей не нравилось, что Боб заводит подружек сомнительного поведения, но это полбеды, мужчины — создания несовершенные: но она не могла спокойно смотреть, как Индиана рискует загробным блаженством и репутацией, вступая во внебрачные связи. Был составлен семейный заговор, и долгие годы от нее скрывали существование Алана Келлера, пока Аманда в глупом припадке откровенности не выложила все. Бабушка разгневалась эпически и гневалась несколько недель, пока ее сердце великой матери не одолело католических убеждений, и тогда она снова приняла Индиану: ведь человеку свойственно ошибаться, а Бог велел прощать, как заявила донья Энкарнасьон. Она относилась к невестке с нежностью, хотя многие стороны жизни этой молодой женщины оставляли желать лучшего: дело было не только в том, как она воспитывала Аманду, как одевалась и причесывалась, но и в ее работе, которая мексиканке казалась языческой, и даже в том, как она обставляла комнаты. Вместо стильной мебели, которую донья Энкарнасьон ей предлагала, Индиана загромождала квартиру столиками, полками и шкафами, пробирками, весами, колбами, пипетками и сотнями пузырьков разного размера, где хранила неизвестные вещества, некоторые — происходящие из таких опасных краев, как Иран и Китай. Ее жилище напоминало подпольную лабораторию по производству наркотиков, вроде тех, какие показывают по телевизору. Пару раз полиция стучалась в двери бывшей невестки, обеспокоенная разлитым в воздухе чрезвычайно сильным ароматом: будто опочила какая-нибудь святая. Внучка заставила Блейка Джексона — какой приятный мужчина! — приладить ко всем полкам решетки, чтобы во время землетрясения эссенции не расплескались и не отравили Индиану, а возможно, и соседей тоже. Это случилось после того, как Аманда прочла в книге японских эротических рассказов, как придворная дама пятнадцатого века отравила духами неверного возлюбленного. Донья Энкарнасьон считала, что кто-то должен был бы следить за тем, что читает внучка.

Аманда благословляла законы генетики за то, что не унаследовала от матери дара целительства. У девочки были другие планы на будущее: она собиралась изучать ядерную физику или что-то в этом роде, добиться успеха в своей профессии, вести привольную жизнь и по ходу дела выполнять моральные обязательства перед матерью и бабушкой, которые к тому времени станут древними старухами сорока и семидесяти лет соответственно, если Аманда правильно рассчитала.