Игра в расшибного

— А тебе что за дело? — Людмила хотела уйти, но Костя цепко ухватил её под локоть. — Пусти!

— Стой и не дёргайся, — он ещё крепче сжал её руку. — Я обещал твоим родителям приглядывать за тобой.

Людмила рассмеялась:

— А я думала, ты мне в ухажёры набиваешься! И отпусти меня, наконец!

— Кто эт у нас такая шустрая? — к ним подошли братья Мельниковы. Вовка тут же, как говорят, просёк ситуацию. — Ещё в техникуме ни разу не была, а уже вляпалась?

— Де— е-ушка не понимает, — стал кривляться Валерка, — шо по пятницам здеся не подають, а морды бьють.

— В общем так, — не стал дожидаться возражений Милки хмурый Карякин. — Выучи наизусть: по пятницам тут пролетарские оттягиваются. По субботам — индустрики с рексами из училища МВД притираются, а вот по воскресеньям — пожалуйте! — ваш день, железнодорожников. Но тебе и по воскресеньям ходить сюда рановато.

В это время уже кого-то выбросили через перила в пруд. Валерка подозвал Милкиных подружек.

— Пора делать ноги! Вовка ведёт девчат, мы с Котькой прикрываем!

Пошли не к центральному входу, а боковыми аллейками к ограде железнодорожной больницы. У пролома в кирпичной стене встретили по-боевому настроенную группу парней.

— Скажи пароль, — с издёвкой предложили задиры.

— Пароль! — как ни в чём не бывало отозвался Вовка.

Их узнали.

— Проходи! А что за шмары с вами? Не из техникума? А то мы тута санпропускник устроили. Всех железнодорожников брить будем!

Пожалуй, только у стен общежития Милка поняла, в какой переплёт могла попасть. Бегать по танцулькам ей и впрямь было рановато.

— Может, спустимся к Волге, погуляем чуток? — предложил Котька.

Девчонки в ожидании смотрели на Людмилу, а у той душа замирала от мысли, что предложение относится к ней. В их уличной компании они всегда были вместе, но чтобы вдвоём — никогда.

— Поганцы всё настроение испортили, — стал отнекиваться Вовка. — Лучше давайте в воскресенье сплаваем на Казачий. Я у отца гулянку выпрошу. Как-никак бабье лето на подходе. Скоро вода холодной станет. Да и учёба начнётся, лично мне не до гуляний будет.

«От твоего благоразумия скулы набок воротит», — так и хотелось крикнуть Милке, но по насупленным лицам парней поняла, что решение уже принято. Она и предположить не могла, что после короткой «дискуссии» троица вернётся к пролому в ограде больницы и предъявит свои права на свободный вход в парковую зону.

* * *

Желающих поехать на остров набралось немало. К Милкиным однокурсницам — приехавшим учиться в Саратов из Петровска — тихоням Ольге и Вике присоединились Катя Семёнова и Натаха Мельникова с кавалером — щеголеватым курсантом из военного химучилища. По словам Валерки, прикрывавшего свежий синяк на скуле поднятым воротником штормовки с оторванными рукавами, ещё один долдон в хромачах и отутюженном хэбэ, которого взяли для развлечения Катюши, ушёл за бутылочным пивом и обещал догнать компашку на другой лодке с перевозчиком.

Людмила с Котькой сидели на носу гулянки. Накануне, в субботу, Милка сбегала утречком к сестре, поставила опару в квашне, а вечером раскатала тесто и напекла в печи пирожков с картошкой. Украдкой приговаривала: «Как в печи огонь горит, пусть воспылает сердце любимого». Теперь вертелась и не знала, как предложить угощение Карякину.

— Чего ты там прячешь? — углядел свёрток Котька. — Свистать всех наверх, кок пирожками потчует.

— И нам, — потянулись к Милкиному кульку руки. — Мы тоже не успели позавтракать. Ой, девоньки, пирожки! Любимые, с картошечкой!

— Быть тебе, Людмила, сегодня королевой острова! — торжественно произнёс Вовка, незаметно подмигивая Котьке. — Заслужила!

Выбирать королеву на Казачьем они придумали давно. Когда еще ребятишками ездили вместе с родителями поливать огороды.

Махонькие делянки распахивались в глубине острова. И по весне добираться до них приходилось не только по песчаным барханам сквозь густые заросли краснотала, но и через не пересохшие ещё протоки и топкие заводи, оставшиеся после широкого половодья.

Тропинки были натоптаны, но иногда после дождей ручьи вымывали песок, и мелкая ещё вчера канавка становилась глубокой. К тому же быстрая вода на каждую корягу накручивала стебли прошлогоднего лищука или чакана, натаскивала поверх них толстые стебли серого камыша, и готовые запруды изменяли русла проток.

Однажды ливень хлестал несколько дней кряду, а когда погода разведрилась, все кинулись на огороды пушить прибитую землю и вызволять из ила рассаду. От уткнувшихся в белый песок острова лодок до ухитных делянок всегда шли гуськом, особенно по воде — след в след. Но бражной, кисло-сладкий дух омытого дождём острова, неистовый хор птичьих голосов, безудержное кваканье лягушек, почуявших личинку первого комара, парная теплота воздуха в зарослях молодого осинника и густого лозняка, зазывный шорох согретого солнцем песка по гребням барханов, дразнящий плеск рыбы в заводях расслабляли внимание и малышей, и взрослых.

Клавдия Филаретовна ковыляла за всеми «замыкающей». С какой-то особой радостью ставила босые ступни на зыбучую почву и чувствовала приток крови в икрах. Ломота в ногах постепенно проходила.