Игра в Реальность. Путь

Са́нджей не спеша шёл на кухню под монотонное пение, доносившееся из открытых дверей главного храма. Сегодня был третий день огненного ритуала, и в храме исполняли цог Сипи Джалмо, защитницы бон. Местные пацаны, как всегда, нагло протиснулись вперёд и расхватали что полегче, а им с Та́ши опять оставили тяжеленные чайники с тибетским чаем. Это была уже набившая оскомину привычная практика беспардонных собратьев по монастырской школе. Поначалу Санджей возмущался, пытался как-то бороться с такой несправедливостью, но постепенно привык. В конце концов, они с Таши были гораздо крупнее и сильнее тибетских сверстников. Кому же ещё таскать тяжести?

Друг дожидался его у скамьи, на которой стояли два медных чайника, уже наполненные мерзким мутноватым напитком цвета беж. Санджей терпеть не мог тибетский чай, один его запах вызывал у него приступ тошноты. Так что раздачу чая монахам и гостям во время пуджи он почитал за тяжкую повинность, чем-то вроде отработки кармы. Такой настрой помогал мальчику смириться с неприятной утренней рутиной.

– Санни, помоги поставить чайник на пол,– Таши просительно посмотрел другу в глаза,– налили сегодня под завязку.

Санджей снисходительно улыбнулся и играючи снял чайник с высокой лавки. Они с Таши были одного возраста и примерно одного роста, но Санджей выглядел явно крепче своего довольно субтильного друга, и с возрастом разница в их телосложении становилась всё более заметной. Впрочем, даже когда они совсем ещё малышами впервые появились в монастыре, никто не назвал бы их братьями. Мальчишки различались как день и ночь или, если хотите, как инь и ян. Таши был светленький, с тонкими чертами лица и прямыми волосами, напоминавшими солому. Его серые глаза были такими светлыми, что в темноте, казалось, светились как два светлячка, белёсые ресницы и брови были совсем незаметны на его вечно улыбающейся физиономии, а его белую кожу не брал даже горный загар. Санджей был полной противоположностью своего приятеля, смуглый, почти как местные жители, с чёрными жёсткими кудрями и яркими чувственными губами, длинные чёрные ресницы оттеняли его пронзительно синие глаза. Мальчиков объединяло только одно, никто даже в страшном сне не смог бы назвать их тибетцами.

О том, как два европейских мальчика стали монахами бонского монастыря, в округе ходили легенды и нелепые слухи, и только один человек точно знал, как всё было на самом деле. Впервые Ринпоче обратил внимание на молодую болезненного вида женщину с двумя детьми, когда пришёл в гестхаус навестить очередную группу ретритчиков из далёкой России, которым он читал лекции и давал наставления на практики. В сущности, сама женщина была ничем не примечательна. Худенькая, невзрачная, она вечно куталась в тёплую шаль, даже днём, когда впору было загорать в купальнике, если бы позволяли строгие монастырские правила. Внимание ламы привлекли два её мальчугана. Им было не больше трёх лет, но вели они себя на удивление тихо и покладисто, за весь вечер ни разу даже не закапризничали.

Детки с увлечением играли вместе, не обращая внимания на взрослое окружение. Ринпоче сразу отметил, с какой теплотой и заботой мальчики относились друг к другу, как радостно делились игрушками и вкусностями, как спешили на помощь, если один из них падал. Когда кто-то из группы подозвал светленького и дал ему конфетку, тот сразу же побежал к своему приятелю делиться сладостью. Это было довольно непривычное поведение для маленьких детей, ведь далеко не каждый взрослый в нашем мире способен на проявление подобных братских чувств. Впрочем, в тот вечер Ринпоче списал этот феномен на западный менталитет и не стал слишком заморачиваться выяснением природы такого поведения.

Ретритная группа через неделю уехала, а женщина с детьми осталась жить в гестхаусе. Оказалось, что она была тяжело больна и испробовала уже практически все доступные ей средства, чтобы спастись. Тибетская медицина, похоже, была её последней надеждой. Каждый день женщина уходила в медицинский центр, который располагался в соседнем с гестхаусом доме, а малыши оставались на несколько часов одни. Местная кухарка взялась за ними присматривать, но по-хорошему этого и не требовалось, мальчишки и сами отлично справлялись.