Игра в самозванцев

— Шесть лет. Едва стукнуло восемнадцать. Но и до того помогала Спутникам, работала волонтером на подхвате.

Нет. Информация не желала укладываться в голове категорически. Волонтер на подхвате? Моя вечно ноющая сестра? Впадающая в депрессию, если ветер портил прическу? Может, в ее тело тоже кого-то подселили?

— Удивительно, как родители смирились, — протянула я, не зная, как еще заговорить о матери с отчимом. — Одна дочь умерла, вторая подалась в Спутницы.

Квентин пожал плечами.

— Подозреваю, были заняты громким разводом и другими проблемами.

Я пронесла очередной кусок омлета мимо рта. Разводом?! Да идите вы лесом! А как же великая любовь, во имя которой преждевременно почил мой отец?!

— Мать госпожи Дрозд сама известный благотворитель, — добавил Квентин. — Регулярно выделяет нуждающимся огромные суммы. Состояние семьи в ее руках. Дочь, надев зеленый балахон, отказалась от наследства. Теперь оно завещано Ордену.

Всё! У мозга случился очередной перегруз. Но я спросила через силу.

— А отец?

Пусть Квентин скажет, что господин Морской и ныне процветает. Не страшно. По крайней мере, мои деньги ему не достались. Но реальность преподнесла еще один сюрприз.

— Он раньше работал в Службе безопасности, — рассказал Квентин, двигая ко мне тарелку с недоеденным салатом. — Занимал высокий пост. Но после развода рухнула и карьера. Открылись грязные делишки. Не такие, чтобы загреметь в камеру. Но достаточно серьезные, чтобы лишиться работы.

Я вытаращила глаза. Вот тебе и недосягаемая шишка! Правду говорят, каждого настигают его грехи.

— Это не всё, — огорошил напарник. — После увольнения господина Морского хватил удар.

— Умер? — я подскочила на кровати, и поднос съехал на пол. Вместе с одной тарелкой. Вторую — из-под омлета — Квентин поймал на лету.

— Жив. Но долго это не продлится. Отец госпожи Дрозд несколько лет передвигался в инвалидной коляске, а недавно его состояние ухудшилось. Теперь он прикован к кровати. Незавидная судьба.

— Наверное, — с трудом выдавила я и заискивающе посмотрела на Квентина. — Чаю хочется. С пироженкой.

На самом деле, организм не желал ни того, ни другого. Но разуму требовалось несколько минут одиночества, чтобы разложить по полочкам сногсшибательные новости.

— Будет сделано, моя госпожа, — робот собрал с пола осколки тарелки и остатки салата. — Какое пирожное предпочитаете: кофейное или ореховое?

— Тащи оба. По половинке.

Едва за Квентином закрылась дверь, я упала на подушку.

Ну, я и трусиха! Следовало давно навести справки о семье. Но нет. Я предпочла придумать для родственников счастливую жизнь с моими деньгами и упиваться страданием. Изводила себя раз за разом, вспоминая их предательство.

Неужели, все эти восемь лет я ошибалась?

Нет, невозможно. Разводу матери с отчимом и вступлению Арии в Орден должно быть другое объяснение. Я слишком хорошо помнила, что случилось дома.

Они подставили меня. И предали! Все трое! Точка!

* * *

Я долго не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, перекладывая подушки. Смяла ногами одеяло в ком и сбросила с кровати. Будь рядом Квентин, возможно, я чувствовала бы себя лучше. Свернулась б калачиком и провалилась в сон младенца. Угодники умели "притворяться" спящими, как техника, уходящая в режим ожидания. С достоверностью проблем не возникало. Но робот отправился к себе — заряжаться. Из-за программы, блокирующей "козни" Витты, процесс проходил в два раза медленнее.

— Заряд меньше десяти процентов, — пояснил Квентин виновато.

— Так заряжайся здесь, — предложила я, но он упрямо мотнул головой.

— Нет. Это интимный процесс, — робот весело подмигнул. — Шучу. Просто в этот момент до меня нежелательно дотрагиваться. Во избежание сбоев. Особенно сейчас.

— Кстати, об интимном, — оживилась я, двигаясь ближе. — Мы так и не повторили опыт, а я…

Квентин не дал мне договорить. Поцеловал. Нежно, но без намёка на продолжение.

— Никаких… э-э-э… шалостей пока окончательно не поправишься, — изрек он строго. — Релия, я серьезно. У тебя то давление, то температура скачут. А ты мне нужна на пике силы. Во всех смыслах. Я не забыл, что случилось в "Белом тюльпане". Это всё переутомление. Физическое и моральное. Отдых и еще раз отдых!

Я тоже не забыла, что там стряслось, и, лежа в постели, представляла Арию. В коридоре семнадцатого этажа в зеленом одеянии, а потом восьмью годами раннее — в мою последнюю ночь в родном доме.

Сестричка ныла весь вечер. Из-за драгоценного Клэя, пошедшего на поводу у отца и разорвавшего отношения. Я сочувствовала сестре, но сама считала, что всё к лучшему.

Зачем связываться с семьей, для которой важно исключительно твое благосостояние. Да и сам Клэй не тянул на идеального кандидата в мужья. Раз не отстоял право встречаться с любимой девушкой, значит, всю жизнь будет плясать под дудку отца.

Устав от затянувшегося хныканья, я ушла к морю. Сидела у воды в компании Дрейка, пока не замерзла. А на обратном пути, проходя мимо гостиной, услышала обрывок разговора сестры и отчима. Обрывок, который расшифровала позже, осознав истинный смысл страшных слов.