Игра в судьбу

Исламисты бросились бежать врассыпную, но смерть настигала их везде. Судя по размерам отверстий в бородачах, вертолёты прилетели, если не помочь, то хотя бы отомстить.

"Бармалеев" стаскиваю в воронку от машины смертника, засыпая остатками бруствера. Втыкаю табличку с надписью: "ДАИШ" по-русски.

Товарищей, кого смог откопать и найти, укладываю в воронку от миномётного расчёта. Вкладываю в руки автоматы и окропляю "святой" водой. Вспомнил, фильм "От заката до рассвета": любое перекрестие становится крестом, а освещённая крестным знаменем вода – святой

водой. Поверх насыпи ставлю крест с названиями частей и именами: майора Сильвана, капитанов Исаама и Айсама и всех, кого опознал или вспомнил.

Кроме молитвы "Господи, помилуй!", других наизусть не знаю, поэтому

импровизирую, говоря прощальное слово и молясь за павших…

Больше здесь делать нечего. Собираю остатки сухпайков и ухожу на Юг, в сторону Алеппо и наших.

В Сирии примерно 100 мёртвых городов. Когда-то в этих местах бурлила жизнь и Восточная Римская империя. Процветание ромеев оплачивал рабский труд. Но волны арабского завоевания привели эти места в упадок, а нашествие тюрков с татаро-монголами, окончательно сгубило местные городишки и виллы.

Тысячу лет повсюду руины хозяйств, храмов и городов. Они незаметно разрушаются в ожидании своих, куда-то запропастившихся хозяев и слуг.

Через моё сердце тоже прошли опустошительные волны, в нём тоже руины.

Я плохой солдат, плохой сын, плохой муж и отец, плохой христианин. Я убивал людей, я пролил кровь на этой земле и навсегда останусь виноват перед ней, людьми и Богом.

В моём сердце никогда не было любви, только похоть и гордыня. Только потребительское отношение к людям и жизни, будто к случайной женщине.

Подобно пророку Илье, я тоже хочу расслышать голос тишины. Боже, дай мне смирения, любви и веры!

И я остаюсь здесь. К такому неожиданному выводу прихожу в одно прекрасное утро, заночевав на очередных античных развалинах.

Как ветхозаветный Авраам, теперь я пасу такую же бесхозную, как и я сам, пропащую козу. Оказалось, я умею плести корзины, как это делал наш сосед по подъезду, дядя Вася. Во дворе моего детства он сплетал ивовые ветки и рассказывал собравшейся мелюзге о войне.

Я прошу прощения у Господа и благодарю его за то, что он есть. Молюсь за Россию и Сирию, за мир в моей душе и во всём мире. Я молюсь в руинах православного храма. Не удивлюсь, если он – ровесник Константинополя.

Впервые в жизни, я по-настоящему каюсь и исповедаюсь перед Богом. Вижу свои слабости и пороки: лень и равнодушие, свои постыдные слова и дела. Они, словно камни, падают с моих плеч, и когда-нибудь я смогу распрямиться, встать и задышать полной грудью. Впервые в жизни я

счастлив.

Прошу прощения у всех, кому сделал больно, и в первую очередь перед дочей – Оленькой, с которой запретила видеться моя бывшая. Бог ей судья. Прошу прощения перед родителями и женой, Еленой, друзьями и родственниками. Перед ребятами, которые погибли за меня и вместо меня.

Надеюсь, мои молитвы и этот текст-исповедь, дойдёт до кого-нибудь из них, и меня тоже поймут и простят.

Прощайте, храни вас Бог!