Игра в судьбу 2

Выяснилось – необычного там действительно много. Прежде всего работа оказалась гномья и для гномов, очень старая, древняя даже. Секреты, утраченные чуть ли не до того, как даны вывезли этот народ на острова. Руны, украшавшие ножны, тоже читать разучились, давным-давно перейдя на данаари. И старая магия в нем была гномья, что оказалось для меня полнейшим откровением. Ведь считалось – они вообще не колдуют.

Подошедший Тавель в ответ на мой удивленный вопрос подтвердил, что да, очень давно, и очень редко, но у гномов рождались некие своеобразные… э-э… шаманы, наверное. С весьма своеобразными способностями. Если данааэ работали только с энергиями, то эти их шаманы, наоборот – только с материей. И чем тяжелее, тем лучше. Идеально – камень и металл.

Впрочем, долго удивляться хисстэ мне не дал. Попеняв за то, что я отдала оружие в чужие, любопытные руки, он быстро разогнал собрание и повесил лаири обратно мне на пояс:

– Свой клинок, как и свою жизнь, можно доверить только другу или мастеру, – изрек он крайне торжественно, под понимающими, надо сказать, взглядами остальных.

Я прониклась красотой фразы и пообещала больше так не делать. Вокруг разочарованно повздыхали, но смирились, и об инциденте можно было забыть, если б не еще один пронзительный взгляд ювелира в мою сторону. Н-да… любопытно. Оч-чень он меня заинтересовал. Поэтому когда мастер как бы невзначай предложил показать мне и свой цех, я согласилась не раздумывая. Да и мастерскую ювелиров посмотреть действительно хотелось – всегда питала слабость к украшениям.

Тавель против экскурсии тоже не возражал, опять с головой уйдя в обсуждение заточек и абразивов с оружейниками, и мы пошли, все четверо. То бишь я, мастер и два приставленных к нам гномаэ, один из которых был его сыном. Как меня заверили – совсем недалеко.

глава третья

Цеха действительно располагались по соседству, разделенные лишь недлинной галереей, старой на вид и удивительно мрачной в тусклом блеске еле коптивших светильников. Освещение, как и везде в здешних пещерах, было устроено из привычных уже данских шариков, но в каком плачевном виде! Это сколько ж времени их не подпитывали, что они дошли до такого состояния? Неужели так трудно… «Н-да, – оборвала я сама себя, – гномаэ действительно трудно, а даны здесь гости нечастые и вряд ли утруждаются поправкой пещерного освещения».

Чисто механически, проходя мимо, я подпитала гроздья почти угасших светильников, которые тут же разгорелись ярко и празднично, неузнаваемо преобразив этот высоченный коридор. Балайет одобрительно цокнул языком, удивленный тем, что хоть кому-то из ушастых было до этого дело.

Но мне уже было не до его удивления. Я глаз не могла оторвать от выпуклого барельефа, почти скульптуры, только теперь, в ярком свете, проступившей на старой каменной стене. Потрясающе! И дело не в тонкости работы, а напротив, в лаконичности каждой линии, каждого штриха, и в том мощнейшем впечатлении, которое она производила, похоже, именно благодаря этому. Странная, почти схематичная женская фигура, лишь наполовину вышедшая из стены и словно протягивающая к нам руки прямо из камня – вот и все, что там было. Жест то ли мольбы, то ли благословения. Но помимо воли меня потянуло к ней словно на веревке. И я пошла, не задумываясь над тем, что и зачем сейчас делаю, и не обращая внимания на протестующие крики гномаэ за спиной. Впрочем, мастер быстро пресек их одним могучим рыком «Молчать!»

И только подойдя вплотную к фигуре, коснувшись холодных ладоней каменной женщины, поняла, наконец, зачем я здесь, и что привело, вернее, притянуло меня сюда.

Лаири! Гномий меч.

Что ж… вот, похоже, и цель, с которой тот «дожидался» меня еще там, в сиде чужого мира. Вот он – конец нашего с ним пути. Я с самого начала чувствовала, что мы с ним только попутчики, и ничего больше. А получить его должны были именно эти протянутые из стены руки – связь между ними была несомненной и нерушимой. Что там говорил Тавель? Руки друга и руки мастера? А как насчет рук бога?

И я решилась. Глупо было сказав «а», не сказать уж и «б». Под зачарованными взглядами притихших гномаэ, набившихся в этот коридор уже немерянно, в полной, кстати, тишине, я медленно и аккуратно отстегнула лаири с перевязи и вложила в протянутые каменные ладони. Рукоятью с камнем в левую, ножнами с рунами в правую. Знала, что нужно было именно так.

Пару секунд ничего не происходило, слышалось только тяжелое дыхание за спиной, да торопливые шаги все еще протискивающихся в галерею мастеров, а затем… Нет, я просто не могла поверить своим глазам, хотя и ожидала чего-то подобного, не зря же не в силах была отвести взгляда от этих рук. Они ожили! Статуя зашевелилась. И это притом, что магии я совершенно не чувствовала. Вернее, не чувствовала привычной уже магии данов, но что-то другое здесь, похоже, все-таки было.