Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе

– Вы сказали, – четко и громко заявил Теодор, – что игроки попадали в Ищи-не-найдешь. А потом возвращались?

– Ты хочешь знать многое. Но я не уверена, что Смерть тоже этого хочет.

Кольцо в носу горгульи возмущенно задергалось, грозные холодные глаза завращались под веками.

– Знаешь, что общего между временем и луной, мальчик?

Тео невольно посмотрел на темное небо, усыпанное звездами, с яркой луной, обрамленной гало.

– Время – это плоский круг.

– Простите, что?

– Все идет по кругу. Время и луна. Все возвращается. И Макабр – тоже. Век за веком, всегда. Люди – лишь кубики, которые бросают на доску. Кому выпадет единица – смерть. Кому шестерка – остается в выигрыше. Но тот, кто бросает кости, всегда один. И потому история одна и та же. В мире нет никого столь упорного, как Смерть. Столь хитрого. Жестокого. Могущественного. И упорного, да. Потому что Смерть устраивает Макабр раз за разом. Век за веком. Всегда.

То, как Дверь рассуждала о Смерти, заронило в Теодоре нехорошие ощущения. Когда люди говорят о Смерти, они делают это с опаской. Дверь же Смертью словно восхищалась, и Тео это разозлило и напрягло. На миг всколыхнулось отвращение. И страх.

Что там, за деревянной створкой?

Воображение рисовало пугающие картины. Он и вправду хочет пойти в мир мертвых, в черное сердце Полуночи? «Мне нечего терять», – подумал Теодор. Эта мысль подхлестывала его все путешествие. Вот и сейчас.

– Все-таки… Если вы столько знаете о Макабре, то скажите, мы можем войти в мир мертвых и выйти оттуда?

Дверь пристально посмотрела на Теодора и нехотя протянула:

– Пожалуй, да.

– Выйти живыми?

– Ну, если не решите задержаться в Перевернутом Замке на чай.

– Перевернутом? Это как?

– В Черном Замке Ищи-не-найдешь.

– А как же стих? – робко напомнила Санда. – В стихе, который мы слышали в Золотом Замке, было сказано: «Если жив – не пытайся напрасно».

– Это значит, что дверь в Ищи-не-найдешь не для живых. Стало быть, и открывает ее рука, не имеющая отношения к миру живых. Там только об этом.

– Нежитель? – догадался Змеевик.

Дверь хмыкнула и спросила:

– Ну вы же знаете об Открывателе? И о Ключе?

– Каком?

Металлическая морда насупила брови и оглядела их всех по очереди.

– А те догадались быстрее… Да и вежливее были.

– Кто?

Но Дверь, кажется, не слышала, горгулья снова принялась зевать во весь рот.

– Заспалась, что-то заспалась совсем, – пробормотала она сквозь зевоту. – Надо послушать историю.

«А может быть, – внезапно осенило Теодора, – может, Смерть таки дала нам возможность открыть Дверь в Ищи-не-найдешь? Она не хочет, чтобы выигрыши получили все… Мало победить в Макабре. Исполнить желание – будто еще один тур. Ведь у нас от игры осталось кое-что… А если им можно пользоваться сейчас? Вдруг Смерть смотрит на нас, наблюдая за исходом игры? И соперничество продолжается, так что исполнить свое желание сможет не каждый… а только сильнейший из игроков. Все-таки нас шестеро: Вангели, Алхимик, Санда, Шныряла с Виком и я… Ключ, она говорит».

Теодор засунул руку в карман, потом вспомнил, что переложил дневник в другое место, чтобы не потерять. Он распахнул полы плаща и вытянул из внутреннего кармана тетрадку. Раскрыл ее на последней записи, коснулся впадины в корешке и нащупал нечто маленькое и металлическое. Холодное, будто вытянутое из заледенелой могилы.

Глаза ничего не видели, но пальцы ощущали невидимый предмет, который в лунном свете отбрасывал на страницу тень.

– Только тень его дверь открывает.

Тео вдруг почувствовал, что все смотрят только на него. И Дверь тоже смотрела.

Тень ключа…

– Тео? – позвала Санда.

Он все понял. Вот что открывает дверь в Ищи-не-найдешь.

– Вы сказали, – голос Тео сорвался от волнения, он поднял голову, отбросив рукой волосы с глаз, – сказали, Дверь в Ищи-не-найдешь не открывает рука живого. Если я живой, то дверь должен открыть кто-то из нежителей? «Только тень его дверь открывает». Мой ключ – тень. Значит, я должен открыть дверь в Ищи-не-найдешь этим ключом. Но я живой. То есть это должен сделать кто-то из…

Он поглядел на Шнырялу и Вика. Косые глаза Дики блеснули хитрой голубизной.

– Сегодня чудесная ночь для того, чтобы вырастить Смерть-цветок, – неожиданно сказала Дверь.

Тео поскорее упрятал ключ между страницами дневника и вернул книжку в карман. Он чувствовал, как сердце молотом сквозь рубашку, свитер и ткань подкладки бьется по твердой обложке.

– Я пропущу вас в Сад Дверей только при одном условии, – грозно сказала Дверь. Голос ее изменился и теперь вовсе не походил на заспанный клекот подвыпившей тетушки. Он звенел металлом, как и должен звенеть латунный язык. Горгулья насупила брови и заявила: – Вы должны вырастить в моем саду еще один Смерть-цветок.

Черная клумба заколыхалась, потянулась к путникам длинными смоляными листиками, точно руками. Черепа синхронно кивали, словно головы карликовых служанок в черных чепчиках. Теодора обдало холодом.