Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе

Темнота сдавила горло ужасом, который ничем не прогнать. Что будет, если тень нагонит и он снова окажется… ею? Никуда не скрыться. Негде спрятаться. Тень найдет. В любой темноте – придет.

Она уже в пути.

Во всем мире было только одно место, которое показалось оплотом безопасности, и Тео, не соображая, что делает, придвинулся к Санде и уткнулся лицом в ее макушку. Девушка стояла тихо и смирно.

Впереди спорили Шныряла и Вик, а вот сзади тишина надвигалась вековечным мраком. Где-то там, с темнотой, ползет его тень… Чтобы забрать.

– Тебе было очень больно? – шепотом проговорила Санда.

– Мм?

– Когда ты растил тот жуткий цветок. Ты кричал так, как будто тебе… череп вскрывают. Знаешь, я бы точно не смогла…

– Все н-нормально.

Санда замолкла. Прикосновение затянулось. Тео чувствовал, что переходит незримые границы, но ему было так тепло…

– Я раскрою тебе секрет. Только н-никому не говори. Я н-не вызывал эту тень. Эта тень – я сам…

Санда отпрянула. Тео видел на ее лице смесь страха, неверия и удивления.

– У меня всегда была нормальная тень. В Макабр она изменилась, п-потом вовсе пропала, а теперь п-преследует меня. С самого Золотого Замка. Я не знаю, кто я… и боюсь.

Это признание могла вырвать только минута сильнейшей слабости.

– Санда, ты боишься меня? – убито прошептал он.

«Глядите, что у него с лицом! У-у, страшный». Они считали его другим. Тео вспомнил, что дети кричали…

– Я чудовище, – глухо проговорил Тео.

Санда немного помолчала и выдохнула:

– Я тоже.

Какое-то время Тео не понимал, что она имеет в виду, и тут Санда заговорила. Сбивчиво, будто слова прорвали блокаду. Хлынули потоком, вынося на свет все то, что она так долго держала в себе.

– Мертвец в Золотом Замке, который высунулся тогда из воды… То, что хотело утащить меня в воду, Тео, это… Это моя… – Она задохнулась. – Это была моя мать!

Тео показалось, его ударили наотмашь.

– Поэтому моя стихия – вода, – отчаянно прошептала Санда. – Поэтому эта дурацкая стихия меня преследует! До Макабра, во время Макабра. Моя мать – сумасшедшая! Отец не хотел говорить, чтобы ее не забрали, и держал дома. Он же начальник полиции! А потом… однажды… пошла в ванную и позвала меня…

Теодор не хотел этого слышать и стиснул зубы.

– …и держала голову под водой, пока я не начала захлебываться. Я пыталась вырваться, а она… все проклинала… – Санда спрятала лицо в ладонях, помолчала и глухо продолжила: – Отец оторвал ее от меня. Я сказала, пусть забирают ее в дом для умалишенных. Пусть утаскивают, она мне больше не мать. Я хотела, чтобы она убралась. Я уже не могла это выдерживать! И он… он ее отвез. – Санда всхлипнула. – Я не видела ее уже давно. Отец говорил, ей стало лучше, но я не хочу ее видеть. Понимаешь? Я боюсь ходить в этот ее дурдом. Отец постоянно на работе, занятый, я в гимназии, дома. Никому не было до меня дела, Тео, никому! Только Раду волновало, что со мной происходит! А потом с ним… Случилось это… И я осталась совсем одна.

Внутри Тео бушевала буря. Удивление смешалось со злостью и жалостью.

И, будучи такой трусливой, она пошла сюда. Как, ради всего святого? Такая странная смесь слабости и силы…

– Ты не чудовище, Санда.

– Я ненавижу ее!

– Нет, – повторил Тео, притягивая девушку к себе.

Он знал, что Санда чувствовала эти годы – то же, что и он. Ненависть. Обиду. Одиночество. Но собственное одиночество не вызывало в нем жалости. А ее – да. Тео прижал к себе девушку. Бросил взгляд на проход: Змеевик метал глазами молнии, Шныряла сидела на полу, рука на раненом боку.

Санда уткнулась лицом ему в грудь. И Тео впервые сказал то, что не сказал бы ни себе, ни другому. Три слова, в которые никогда не верил. Но почему-то хотел верить сейчас.

– Все будет хорошо.

Девушка смущенно отстранилась, потерла глаза.

– Я… я не вижу тебя, – прошептала она.

– Ну и ладно, – ответил Тео.

«Ты не сделаешь это».

«Сделаю».

«Она тебя ударит».

«Заткнись».

Тео видел Санду, она его – нет. Может, это придало уверенности? Теодор вдохнул и перешагнул сомнение и боязнь.

«Она меня точно убьет», – мелькнула последняя мысль, прежде чем он наклонился и прижался губами к ее губам.

Это длилось всего мгновение. Ее губы оказались теплыми и немного влажными. Волосы щекотали нос. Санда не ответила на поцелуй, пытаясь сообразить, что происходит. Тео попытался еще раз.

«Попытался» потому, что ни черта не выходило. Тео иногда представлял себе, как целует девушек, которых видел в городе, потом – Санду… Но теперь впервые осознал, что, в отличие от других людей, ему почему-то достались не губы, а два вареника. И он понятия не имел, что с этими варениками делать. Санда тоже ничего не делала! Тео с ужасом понял, что представления о поцелуях и реальность расходятся – и жестоко! В его мечтах он делал это так здорово, а тут… Вареники…

Тео захотелось врезать себе по затылку. Но прежде чем он отодвинулся, Санда ответила. Неловко. Медленно. Они стояли в полнейшей тишине, касаясь друг друга губами. Тео почувствовал себя чуть увереннее. Потом девушка отстранилась.