Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе

Тео вдруг понял, что ему понятны чувства Змеевика. Прежде он не ощущал эту связь с людьми, а теперь стало ясно: Змеевик не хотел с ними расставаться! Сердце Тео сжалось оттого, что на этом самом месте два месяца назад они встретились – игроки Макабра, – поначалу чужие, а затем отправились вместе в Полночь, пережили там столько всего, что теперь и расставаться-то трудно…

Да, они ошиблись. И Теодор тоже. Всех одурманил Йонва! Тео пытался убедить себя, что они сами его бросили, но сварливый голос звучал тише, а потом и вовсе смолк, словно обессилел. Радость прошлого вернулась. Он родился заново, и теперь рядышком с одиноким и одичалым Теодором воскрес другой – Тео-ребенок, верящий в лучшее.

– Спасибо, Тео, – выдавил Змеевик. – Ты настоящий друг.

Вик смотрел ему в глаза, и Тео понимал это. Чувствовал взгляды тех, кто стоит рядом, и понимал: он – их друг.

Друг!

Змеевик протянул ладонь, немного смущаясь, – и они пожали друг другу руки. Пальцы Вика были холодные и твердые, точно мрамор. Вик пожал руку Санде и чуть улыбнулся ей, а когда повернулся к Шныряле, та обмерла, и все вдруг почувствовали нарастающее между ними напряжение. Воздух словно расплавился и застекленел, когда Вик взял в свои ладони руку Дики и сжал ее так, что Тео ненароком заметил – на миг их пальцы переплелись. Это касание длилось чуть дольше, чем у остальных, и, когда Вик отпускал руку Дики, казалось, он заставляет себя оторваться от Шнырялы.

Тео мог только догадываться, что творилось в этот момент в душе Вика, – ведь ему предстояло расстаться с девушкой навсегда! Он невольно посмотрел на Санду и подумал, что бы он чувствовал, если… Вдруг в поле зрения попал Ворона, и Теодор невольно отвел взгляд.

Змеевик глубоко вздохнул, закинул за плечи мешок и распрямился – бесчисленные склянки и баночки, спасавшие их в путешествии, зазвенели в сумке. Парень отвел длинную прядь и устремил на них ярко-зеленые глаза:

– Вы – единственные друзья, которые у меня были.

Затем Вик нехотя отступил и шепнул:

– Прощайте.

Тео хотел ответить, но горло сжалось, и он лишь больно сглотнул. Вскоре высокая фигура Змеевика растворилась в ночной мгле…

– Что же нам теперь делать? – спросила Санда.

Они стояли на вершине холма, в темных провалах руин еще мелькали призрачные свечи, и от этого жуткое чувство ползло мурашками по коже. Ветер летел над землей, бросая в лицо запахи свежей травы и полуночи, а они все стояли, уставившись в темноту, освещаемые лишь светом звезд, и молчали.

– Жить дальше… – выдавил Тео.

Путешествие окончено. Пора домой.

Тео чувствовал радость оттого, что все страхи остались в Полуночи, но вместе с тем пустоту. «Яломица, – повторил он, – тропа в горы». Соврал ли Йонва? Действительно ли мать там – и если да, то почему? А вдруг это ловушка?

«Мама… – подумал Тео. Он вдруг впервые осознал: мама – единственная, кто у него остался. – Что я скажу ей о папе, когда увижу? Как сообщу, что его нет?»

У него по-прежнему не было дома, он лишился отца, и единственное, что осталось, – хрупкая надежда на то, что мама отыщется…

«Нет, не все», – подумал Тео.

Он поглядел вслед Вику, перевел взгляд на Санду и Шнырялу – те стояли рядом, рука об руку. Тот Тео, который вошел в Полночь, и тот, который оттуда вернулся, – два разных человека.

«Вы не останетесь прежними».

Что-то изменилось. Теодор явился на Макабр одиноким, а теперь у него есть друзья, которых он никогда не имел… Он отыскал детское воспоминание о том, как смотрит в зеркало: перед глазами встал задорный мальчишка, взгляд сияет от радости и нетерпения, любопытства и жажды жить. Тео признался себе: он хочет быть таким.

Пока не знает как, но хочет.

И быть может, за все эти годы он еще не разучился быть счастливым и однажды вспомнит, каково это – радоваться только потому, что над землей взошел новый сияющий день.

Глава 3. О Мертвом Господаре

Он вошел в лес, и лес принял его точно старый друг.

Прохлада дохнула в лицо, мох и трава влажно зачавкали под ногами – недавно прошел легкий дождь, какие сопровождают наступающую весну. Лес застыл в ночной тиши, и во всем чувствовалось: апрель близок. Где-то прокричали птицы, они возвращались с юга и искали свои гнезда, сидевшие на корявых ветвях точно короны. Ветви оплели небо черной паутиной. Змеевик замер на секунду, поднял голову к зениту: тысячи холодеющих солнц смотрели на него из вечной глубины.

Он гулко сглотнул.

Нужно попрощаться с этим миром как человек. На рассвете он станет змеем и будет служить отцу до конца своих дней. Юноша медленно поднес руку к груди, вынул из-за пазухи Лучезар. Камень разгорелся ярко-зеленым осколком звезды: прекраснейший, чудный свет – и скоро он будет литься из его груди, там, где сейчас бьется сердце.

Змеевик спрятал камень обратно и зашагал быстрей.