Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе

– Но я-то знаю, – мрачно продолжил Думитру, – к ним точно мужик какой-то приходил. Мы же по соседству живем, и я голос услышал. Как раз возвращался, перелазил через забор. Только не узнал кто, со спины заметил. Света не было, как будто в доме спят. Темно, хоть глаз выколи, а ведь гость пришел. С чего бы это? В ту же ночь она и померла. Хоронили в закрытом гробу. Я думаю, – Думитру обвел всех взглядом, – это черт к ней приходил. Колдун. Он из нее кровь высосал и что-то сделал такое, что теперь муж Марты ничего не может рассказать. Ходит только почерневший весь и разговаривает сам с собой… Так вот что сделаем: Гелу, ты покажешь капкан, и мы переставим ловушку к дому колдуна. Пусть еще раз в нее попадет, может, даже шею сломает и сдохнет. Как помрет – будет в аду гореть, Лучафэр его на вертел насадит, а потом в котле сварит. Я точно знаю. Все, кто чертовщиной занимается, чертями станут после смерти. А может, – Думитру тут замолк, – он уже мертв. Потому свое лицо не показывает, что труп ходячий и с него кожа слазит.

Гелу рядом со мной затрясся, и другие ребята тоже. Ночь была на редкость холодная, всех пробрал ветер с холма. Я застегнул воротник куртки повыше, хотя мне было неуютно по другой причине: ребята говорили о моем отце, а я должен был молчать и ничем себя не выдать. Тут послышался какой-то вой, и все засуетились, что пора по домам.

Компания разошлась, тонкая полоска света у горизонта угасла. Я пошел в холмы и искал там до рассвета, но так и не нашел чертов капкан. Можно было подумать, что Гелу все наврал… но я знал, капкан был. Он был и куда-то делся, и от этого мне стало страшно.

Глава 2. О том, кто делает чучела

17 марта

На краю Извора стоял старинный дом с оранжереей. Я не знал, чей он, пока ребята не рассказали. Оказывается, в нем живет человек по фамилии Цепеняг, и он чучельник. Я вспомнил, что однажды видел его с отцом. Цепеняг рыскал по лесу с ружьем и показался мне неплохим следопытом. Впрочем, нас он не заметил. Отец велел мне запомнить этого человека. «Никогда не попадайся ему на глаза», – предупредил он, и я запомнил. То же сказал Думитру.

Мы сидели под деревом, все в сборе; карманы оттопыривались от мешков, веревок, некоторые вертели в руках ножи, и лезвия поблескивали в белом свете полной луны.

– Отец меня убьет, – шепотом поделился Гелу, – если узнает, что я вылезал ночью через окно, точно убьет.

– Малой, если боишься отца – вали туда, откуда пришел, – нахмурился Думитру. Он смотрел на нас, и его черные глаза снова будто просверлили наши черепа.

Гелу заерзал и покраснел.

– Недавно мой отец захотел купить голову оленя для кабинета, – начал Думитру, – и мы пошли к Цепенягу. Стоит это недешево, надо сказать. Нас встретил мужик с во-от такой копной волос на голове, – он широко развел руки, и ребята засмеялись, – целое сорочье гнездо. По-моему, этот Цепеняг из цыган, у него глаза, ей-богу, черные настолько, что зрачков не видно. Как залитые смолой. Странный мужик, костлявый и молчаливый. Я сразу заметил – есть в нем что-то такое… не как у людей. А потом, когда он повел нас с отцом в галерею, я вертел головой по сторонам, и не зря – заметил приоткрытую дверь в оранжерею. Оттуда доносилось едва слышное тиканье. Стеклянный коридор я рассмотрел, еще когда подходили к дому. И в эту приоткрытую дверь я увидел… – тут Думитру сделал паузу, – голову человека!

Все охнули, выпучив глаза на Думитру.

– Да-да, вот именно, – продолжил главарь. – Я, конечно, и виду не подал, хоть у самого аж зубы свело. Увидишь такое – потом не уснешь ночью, а тут еще перед хозяином делай вид, будто все в порядке. И все-таки мне любопытно стало, чья это голова? Вдруг знакомый кто? В общем, хоть и страшно до жути, а я прямо загорелся идеей сходить туда и посмотреть. Следил-следил, как отец выбирает оленьи головы, а потом Цепеняг повел коллекцию рогов показывать… Выждал я момент – и сбежал. Спустился на первый этаж, где была оранжерея, и поначалу не мог найти двери – там куча коридоров и проходов, все заставлено старинной мебелью, растениями в кадках, завешано картинами… Пахло пылью и старым деревом. Наконец я зашел в нужный зал и в окно увидел двор и тот самый стеклянный коридор. Он вел из соседней комнаты. Я заглянул туда – никого, услышал знакомое тиканье и скорее шмыгнул внутрь.