Игра в убийство

— Мне кажется, — сказала миссис Уайлд, — что эта игра обернется чем-то ужасным.

— Вот что я называю нервной трясучкой, — заметила Анджела.

Сэр Хьюберт подошел к гонгу и взял обтянутую кожей колотушку. Все посмотрели на старинные часы в дальнем конце холла. Длинная стрелка дернулась на последнем делении, и часы гулко отбили полчаса. В ту же секунду Хэндсли ударил в гонг.

— Убийство задумано, — театрально сказал он, — гонг больше не прозвучит, пока оно не будет исполнено… Не перейти ли нам в гостиную?

Найджел, довольный тем, что выбор Василия пал не на него, размышлял о том, кто бы мог оказаться «убийцей», и решил мысленно отмечать все передвижения участников игры, а кроме того — стараться не оставаться ни с кем наедине, поскольку он чувствовал, что роль «трупа» гораздо менее привлекательна, чем свидетеля или следователя. В гостиной миссис Уайлд решила пошутить, внезапно запустив диванной подушкой в доктора Токарева, почему-то отдав ему предпочтение среди всех остальных. К удивлению присутствующих, русский, после короткого замешательства, принял это за невинную шалость и решил ее продолжить. Англичане всегда изрядно смущаются, когда иностранец начинает у них на глазах валять дурака. Однако доктор Токарев ничего не знал об этой истинно британской застенчивости.

— Не пр-ризнак ли это, — радостно воскликнул он, — английской свары или ссоры? Я читал, что если британская леди обрушивает подушку на голову джентльмена, она тем самым выражает игривое желание!

С этими словами он швырнул подушку обратно с такой силой и меткостью, что миссис Уайлд потеряла равновесие и упала на руки Рэнкину. Тот придержал ее одной рукой, а другой начал крутить подушку над головой, целясь русскому прямо в голову.

В это мгновение Найджел понял, что лицо доктора Токарева может выражать нечто весьма отличное от спокойного дружелюбия.

— Берегитесь! — невольно крикнул он. Но доктор уже отступил с легким поклоном и, улыбаясь, поднял руки вверх. Воцарилось неловкое молчание.

— Я за доктора Токарева, — вдруг заявила Анджела и схватила Рэнкина за шиворот.

— Я тоже, — откликнулась Розамунда. — Смотри, Чарлз, как бы тебе не начистили физиономию.

— Давайте лучше разденем старину Артура, — предложил Рэнкин, выбираясь из суматохи. — Пойдем, Найджел… пойдемте, Хьюберт.

«Со стариной Чарлзом всегда что-то не так, когда он хулиганит», — подумал Найджел. Тем не менее он держал протестующего Уайлда, пока с того стягивали брюки, и смеялся вместе со всеми, когда тот стоял, бледный и недовольный, кое-как прикрываясь каминным ковриком и близоруко щурясь.

— Вы разбили мои очки! — сказал он.

— Дорогой! — вскричала миссис Уайлд. — Ты выглядишь так глупо, что прямо не верится. Чарлз, какой же ты мерзавец, что сделал это с моим мужем!

— Я чувствую, что выгляжу довольно величественно, — заявил Уайлд. — Кто взял мои брюки? Вы, Анджела! Кровь короля Эдуарда, текущая в моих жилах, застывает при взгляде на них. Отдай, дитя, иначе я за себя не ручаюсь.

— Вот они, Адонис![3] — воскликнул Рэнкин, выхватив брюки у Анджелы и вешая их на шею Уайлду. — Черт возьми, что за зрелище! Совершенный портрет джентльмена — загребного на победившей восьмерке.

— Пойди надень их, горюшко мое, — сказала миссис Уайлд, — а то еще хуже будет.

Уайлд послушно удалился.

— Последний раз я раздевал Артура в Итоне, — сказал Рэнкин. — Господи, как же это было давно!

Он повернулся к приемнику и начал ловить танцевальную музыку.

— Пойдем потанцуем, Розамунда, — пригласил он.

— Мне очень жарко, — отозвалась Розамунда, беседовавшая с доктором Токаревым.

— Марджори! — заорал Рэнкин. — Ты можешь вынести танец со мной?

— Розамунда тебе отказала? Очень печально для тебя, Чарлз.

— Я прощаю ему его обязательный танец, — сказала Розамунда. — Доктор Токарев рассказывает историю тысячелетней давности, и я хочу знать, чем она кончится.

— Эта история, — начал Токарев, — про одного господина (он произнес это слово по-русски)… про джентльмена… и двух леди. Это то, что вы называете «вечный треугольник»… очень др-ревний мотив в человеческой истории.

— Вы не думаете, что если он такой древний, то уже успел порядком надоесть? — спросил Рэнкин.

— Марджори, потанцуй с ним! — сказала Анджела.

Не ожидая согласия миссис Уайлд, Рэнкин схватил ее за талию, и она на глазах преобразилась.

Есть женщины, выражающие в танце чувственность и темперамент, которыми на самом деле не обладают. Найджел понял, что миссис Уайлд — не из таких. Зачарованная этим вульгарным, экзотическим танцем, она, казалось, расцветала, становилась многозначительной и опасной. Рэнкин, всерьез восхищенный, выглядел одновременно и ее рабом, и хозяином. Он не отрывал от нее глаз, а она хмуро и недружелюбно вперилась ему в лицо, будто желая оскорбить его. Найджел, Анджела и Хэндсли прекратили беседу, чтобы полюбоваться на эту пару, а Уайлд, возвратившись, застыл в дверях. Только русский не проявил интереса. Он нагнулся к приемнику и внимательно изучал его.