Игра в убийство. На каждом шагу констебли

— Только после полуночи.

— Как еще долго ждать, — проворчал незнакомец. — Я специально пришел сюда его послушать. Мне сказали, что он очень хорош.

— О, потрясающий, — произнес Найджел без всякого энтузиазма.

— Мне сказали, — продолжал сосед, — что сегодня ночью здесь будет выступать какой-то русский певец. Великолепный голос. Его коронный номер — песня под названием «Смерть Бориса».

Найджел подавился сигаретным дымом и закашлялся.

— С вами все в порядке? — спросил человек.

Вот оно, началось. Это захватывающее приключение. Найджел сделал усилие и, подражая Сумилову, пробормотал:

— Ярд?

— Да. Инспектор Бойз. Какие последние новости?

— Сумилов все организовал, — произнес Найджел, наклонившись завязать шнурок. — Сейчас он должен быть там.

— Отлично. Официант! Пожалуйста, счет!

Через пару минут он поднялся и вышел, пройдя мимо Анджелы, которая появилась у входа. Вид у нее был торжествующий. Она помахала Найджелу и, пройдя между столиками, уселась на стул рядом.

— Эврика! — провозгласила она, похлопав рукой по сумке.

— Что там у тебя? — тихо спросил Найджел.

— Я посетила Танбридж Ш.

— Анджела, что ты несешь? Даже тебе не под силу за два часа доехать до Танбриджа и вернуться обратно.

— Живо закажи мне это приятное на вид пиво, что так усердно поглощают люди вокруг, и я открою тебе все, — сказала она.

— Пиво? — удивился Найджел.

— А почему бы и нет? Я обожаю пиво. Я готова выпить море пива. А теперь расскажи мне, что здесь произошло. Или давай лучше сначала я. О, Найджел, милый Найджел, если бы ты знал, как это неприятно — шпионить. Если бы не Розамунда, я бы никогда в это дело не ввязалась. Но Розамунда… я точно знаю, что она невиновна. Просто попала в переплет. А ты хорошо знал Чарльза?

— Я знал его, знал всю свою жизнь, но теперь мне кажется, что на самом деле я не знал его. Он просто существовал для меня. Я часто с ним виделся, он был моим кузеном, но я его не знал.

— А вот Розамунда знала. Она любила его, и это была несчастная любовь. Чарльз с ней очень плохо обращался. А у Розамунды характер тот еще. Ведь был ужасный скандал, еще во время ее учебы в Ньюнхеме. В общем, там одна студентка, — они жили вместе, — начала ее подначивать насчет Чарльза и еще там одной девицы. Так та пришла в такую ярость, что схватила нож — да-да, нож — и бросилась на эту дурочку. Насилу ее успокоили.

— Боже мой!

— Надеюсь, ты понял, что в досье Аллейна о нас есть все, включая самую тонкую ниточку из прошлого. Можешь не сомневаться, он проверил в Ньюнхеме все записи о Розамунде. А я уверена — она Чарльза не убивала, и если для этого надо было украсть письма Марджори Уайлд, я это сделала.

— Письма? Погоди, дорогая, ты говоришь так быстро, что я за твоими мыслями не поспеваю. Ты украла какие-то письма?

— Да. Я предположила, — думаю Аллейн тоже так рассуждал, — что Марджори хотела, чтобы Сендилендс уничтожила пакет с письмами. «Танбридж Ш.» загадкой для меня не был. Дело в том, что Артур уже давно собирает старинные шкатулки, и я вспомнила, что он подарил Марджори симпатичный инкрустированный викторианский ларец. Знаешь, как антиквары называют такие ларцы?

— Конечно нет.

— Танбриджскими шкатулками, или сокращенно Танбридж Ш. Я сразу об этом догадалась. Мастерс, их дворецкий, меня знает. Он впустил меня, и я сказала ему, что случайно оказалась в Лондоне и обедала в ресторане. Не разрешит ли он мне в комнате Марджори привести себя в порядок. Остальных слуг видно не было. В общем, меня никто не беспокоил. Мне потребовалось десять минут, чтобы найти ларец — он был в задней части гардероба, на верхней полке. Найджел, я открыла замок пилкой для ногтей. Все очень просто, я даже ее не повредила. На душе было отвратно, но письма у нас. Я оставила там свою кофту, и Мастерс сказал, чтобы я не беспокоилась и приходила когда вздумается. Он сегодня будет ложиться поздно, миссис Мастерс должна приехать из Эксбриджа последним автобусом. Он будет ее дожидаться. Значит, Аллейн просмотрит эти письма и я тут же отвезу их назад. Но все равно, Найджел, я чувствую себя ужасно.

— А я не считаю, что ты совершила нечто ужасное.

— Ты говоришь так, потому что я тебе нравлюсь. Да, и еще я выяснила насчет этой Сендилендс. Она жила в Далвиче с престарелой тетушкой. А сейчас вот тетка эта внезапно умерла, и она переехала в Илинг. Мастерс просил меня передать это Марджори, чтобы она не писала ей больше в Далвич. Он сказал мне, что она еще что-то Марджори шьет. Вот и все. В общем, операция прошла успешно. Мастерс был так любезен, что, наверное, позволил бы мне запаковать и вынести все их картины. Я уверена, он бы и ухом не повел. Все. Не знаю, помогут ли эти письма Розамунде, осложнят ли они жизнь Марджори, но я сделала это.

— Лично я очень сомневаюсь, чтобы Уайлды или Розамунда имели какое-то отношение к убийству. Думаю, это работа Токарева.

— А как насчет нашей милой горничной Мэри?