Игра в выживание

Рик облегченно выдыхает, когда они с Дэрилом остаются вдвоем. Он стягивает с себя куртку, в которой становится невыносимо жарко. Слова Кэрол бьют по мозгам, напоминая, что еще ничего совсем не кончено. Но Диксон был сильным мужиком, так что ничего, справится, выкарабкается, а там еще и ему по голове настучит за то, что бросил. Да, все так и будет.

Он слегка улыбается, стягивая с Диксона мокрое колючее пальто. Кэрол вроде бы говорила, что его кожа слишком чувствительна. Тогда это прикосновение должно было ощущаться просто отвратительно. У ног, свернутое в тугой рулон, находится привычное легкое одеяло, которое не должно так сильно раздражать. И Дэрил как будто облегченно выдыхает, но Граймс может только догадываться об этом.

И что дальше? Рик не собирается уходить, чтобы дать этому ублюдку Мерлу… Нет, первый день после пробуждения он должен быть рядом. Это как ждать вылупления птенца. Нельзя упустить этот момент. И уж точно нельзя допускать, чтобы Мерл задурил ему голову. Нет, им нужно поговорить вдвоем, где Рик сможет все объяснить, сам. Только так, у него все получится.

Он достает из кобуры Питон, греет его на ладони. Он не собирается кого-то убивать, просто сейчас лучше держать оружие поближе. Кто знает, что решит Мерл, чтобы избавиться от него. Так безопаснее. Он укладывается рядом с Дэрилом, прижимая завернутого в теплое одеяло мужчину к себе, утыкается носом в его голое плечо. И пускай Диксон сейчас пахнет не лучшим образом, лекарства как будто впитались в его кожу, это ничуть не отталкивает его.

— Все будет хорошо, — шепчет Рик. — Теперь ты дома. Больше не будет Игры…

Он закрывает глаза, не засыпая, нет, просто вслушиваясь в хриплое, неровное дыхание рядом.

«Теперь ты дома». Что значит дома? Дэрил явно не был в бункере, который бросил, окончательно разгромив на психах. Зато наконец-то приобрел мотоцикл, который, впрочем, теперь уже потерял. Может, его на точке восстановления кто-то выловил? Видимо, так и было, судя по тому, что сбоку к нему прижимается что-то горячее и довольно тяжелое. Какой-то псих? Но что он сделал с Дэрилом? Почему он ощущает себя так странно, почему чувствует того, что на самом деле просто не могло быть? То же самое прикосновение прохладной, быстро нагревающейся ткани к коже.

Дэрил вновь напрягается, заставляя мышцы хоть как-то реагировать, и получает только новую порцию боли. Как будто растекись он словно желе по поверхности, так больно не будет. И все же что с ним?

— Я… — звук все же прорывается через расслабленные, отвыкшие от этого связки, буквально заставляя почувствовать их вибрацию.

— Тише, тебе нужно отдыхать.

Туман хоть немного покидает голову, шум медленно рассеивается, словно один за другим отключают двигатели, давая ушам долгожданный отдых. И в этой тишине теперь легко можно услышать собственное рваное дыхание, смешивающееся с чужим, и успокаивающий хриплый голос. Звучит довольно знакомо, но Дэрил никак не может понять, чей он, сколько не напрягайся. Тепло прижимающегося к нему человека медленно согревает, однако принося только больше боли, разогревающиеся мышцы колет, тянет места, которые вообще не должны бы болеть. Кажется, каждый палец ноет, и даже мочки ушей, корни волос. Но ощущения не настолько сильны, как раньше. Боль как будто становится терпимее. Вот только в горле неприятно першит, как будто тело просит чего-то.

— Ты больше не в Игре.

Голос проникает в голову, наполняя ее такими желанными, но ядовитыми словами. Это просто не может быть правдой. Из Игры не уходят, в ней умирают.

— Это… не… может… — тяжело выталкивая слова из горла, бормочет Диксон. Даже от этого его связки невыносимо болят. Как будто каждый выдох разрывает их в мелкие клочки, словно тончайшую паутину.

— Может, Дэрил, может. Поспи, завтра я тебе все объясню. — И тихо добавляет: — Теперь все будет по-другому. Ты мой!

Последние слова звучат как-то зловеще и крайне неприятно, особенно учитывая, что Диксон понятия не имеет, кто это говорит. Хотя о чем он? Никому нельзя относиться к нему как к чертовой вещи. Но гнев быстро проходит. Дэрил слишком устал, чтобы сейчас что-то сделать. Да и не может он. У него даже нет сил на осознание собственного бессилия. Он только недовольно стонет, когда чужие руки болезненно сдавливают его, поворачивают, словно игрушку. Все тело вновь сводит болью, но человеку за спиной абсолютно на это плевать.

— Спи, — приказывает тот.

Сука чертова. Вот оправится Дэрил и закатает этого ублюдка в песок. А сейчас он действительно хотел спать. С телом снова происходит что-то странное. Его не отключает привычно, перенося во времени. Нет, он просто лежит с закрытыми глазами, чувствуя колющую боль и дыхание другого человека. Медленно сознание погружается в темноту, на самом деле пугающе медленно. В какой-то момент ему кажется, что он действительно умирает. Но мозг уже отключается, погружаясь в непривычную темноту.