Игра воровки (Хроники Эйнарина - 1)

- М-да, не ладим. - Шив с горестной улыбкой покачал головой и потянулся за элем. - Он, конечно, не самый приятный тип в мире, но это отчасти и моя вина.

Его слегка пристыженный вид заинтриговал меня.

- Как это?

Шив долго молчал, прежде чем решился ответить.

- Это было пару лет назад, на Солнцестояние. Я выпил лишку, и у меня возникла одна из тех идей, что кажутся такими хорошими, пока не протрезвеешь.

Мы с Райшедом с притворной торжественностью покивали, и Шив засмеялся.

- Понимаете, никто никогда не видел Каза с девушкой. Он всегда был очень замкнутым, и мне пришло в голову, что, возможно, он... э... моего сорта. Я слышал, его семья - настоящие рационалисты по своим убеждениям, а вы знаете, что это такое...

- Если бы природа хотела, чтобы мужчины спали с мужчинами, то зачем вообще женщины и так далее и тому подобное, - заметил Райшед.

Я вытаращила глаза на Шива. - Ты стал приставать к нему?

- Нет, я не приставал! - возмутился Шив. - Мы с Перидом не глядели на сторону. Я всего лишь предложил познакомить его с другом Перила, который гостил у нас во время праздника...

- Но этот, как там его, воспринял твое предложение так, будто ты намеренно покушаешься на его мужественность, - высказал догадку Райшед, широко ухмыляясь.

- И полез на меня с кулаками! - грустно признался Шив. - Он-то промахнулся, а я - нет, и, одно за другим, все это малость вышло из-под контроля.

Я засмеялась и покачала головой.

- Ты идиот!

- Гляньте! - Райшед указал рукой назад, в направлении далеких островов.

Серое облако пепла поднималось высоко в небеса. Это зрелище жестоко вернуло нас к действительности.

- Я лучше пойду, - пробормотал Шив и удалился.

- Я бы сказала, Планир со своей компанией нашли, чем занять Ледышку на ближайшее время, - неуверенно пошутила я.

Райшед кивнул, но лицо его оставалось напряженным. - Это его не остановит. Думаю, мессир Д'Олбриот выставит дозорных, чтобы следить за черными кораблями на ветрах Весеннего Равноденствия.

Я содрогнулась. Райшед открыл мне свои объятия - я прижалась щекой к теплой сухой шерсти его куртки и закрыла глаза, расслабляясь в первый раз после Инглиза. Он крепко обнял меня и с долгим вздохом зарылся лицом в мои волосы. Как-то сами собой мои губы поднялись к его губам, а потом мы просто сидели, черпая друг у друга утешение, пока корабль летел по волнам к дому.

Глава 11

ПЕСНЯ-СЧИТАЛКА ЛЕСНОГО НАРОДА

Уже из этой песни ясно, что Лесной Народ - древнее племя. С ее помощью детей учат словам, которые некогда употреблялись для счета: мармол, эдрил и так далее, теперь бессмысленные сами по себе, ибо язык изменился за поколения.

Один - это солнце, парящее в вышине,

Мармол, цикл очага, который мы все разделяем.

Два - это луны в танце могущества,

Едрил, в воздухе соткана их паутина.

Три племени делят гору, равнину и лес,

Семил, на всем теплый солнечный лик

Четыре - это ветры, приносят они добро или зло,

Дексил, дыхание жизни, покоя или бури.

Пять - это пальцы для арфы и лука,

Врем - это дни праздника менестреля.

Шесть - это реки, что сбивают со следа врага,

Тедрен, когда удары копыт зеленый лес сотрясают.

Семь, Мудрые розу ветров прядут,

Шатен, пустота, место страхов.

Восемь - это сезоны, каждый начинает

Адрен, новое дерево на Древе Лет.

Девять - это Святые, Три Трех,

Парлен, палочки - судьбы глупая насмешка.

Десять - это пальцы без оружия,

Врек, двойное рукопожатие дружбы.

Многое из первоначального смысла этого древнего стихотворения было утрачено, ибо Лесной Народ имеет только устное предание истории, и оно варьируется от рода к роду, каждый сосредоточивается прежде всего на своих собственных членах. Понятия, некогда хорошо знакомые, становятся неясными от повторения и изменяющихся обстоятельств. Лесной Народ не обеспокоен этим, ибо рассматривает историю как вечно меняющееся, вечно распространяющееся обрамление для жизни, коренящееся в создании и расширении с каждым новым сезоном, - фактически Древо Лет.

Распространение и разделение считаются здоровым и естественным явлением; семейные группы путешествуют по бескрайним пределам Великого Леса, соединяясь в одни сезоны, отделяясь в другие. Узы редко постоянны, и совершенно приемлемо, чтобы члены семьи оставляли свою собственную родню на сезон или больше, путешествуя с другой группой или совсем уходя из Леса. Именно эта традиция делает менестрелей Лесного Народа хорошо знакомым зрелищем на стольких дорогах, сочетая их неисправимую страсть к путешествиям с любовью к музыке этого народа, которая проистекает из их опоры на песню и эпическую поэзию вместо письменной истории.