Игра воровки

Отвечать мне не пришлось. Убийцы в черном ринулись на новую угрозу. Ринулись одновременно, как вышколенные солдаты. Мои случайные союзники не обладали таким совершенством, но компенсировали это свирепостью, рожденной в глубинах рудников. Рубя своими зазубренными мечами, они шаг за шагом оттесняли убийц. Я все еще возилась с тем, кого ранила: требовалось время, чтобы яд подействовал. Наконец глаза мерзавца закатились, он пошатнулся вперед, и я ударила его кинжалом под подбородок. Он плюхнулся на колени у моих ног — от чисто выбритого лица неуместно пахнуло фиалкой, — и кровь хлынула из его вялых губ.

Отбросив ногой труп, я пошла подсобить одному из новоявленных приятелей. Теперь нас было четверо против двоих, и убийцы недолго продержались. Один разбросал мозги по стене, когда меч снес ему полчерепа. Другой завершил земной путь более чисто, так как от внезапного понимания неизбежной участи опустил щит и получил меткий удар в горло.

— Пошли, — заторопил нас Бешеный Пес, прежде чем человек у его ног перестал булькать.

Мы бросились в переулок, который привел нас к еще одной улице складов и торговых дворов. Потом были другие улочки и закоулки, а мы все бежали, пока не оказались на тихой улице пансионов.

— Одного спасибо тут явно не хватит, парни, — пылко сказала я, когда мы перешли на беззаботный шаг.

— Нам подумалось, помощь тебе не помешает, цветик.

— Это вы верно подметили. А что вы там делали?

— Вышли прогуляться.

Мужчины переглянулись, и я поняла, что наш хрупкий союз распадается.

— Мне повезло.

Я потянулась за кошельком. Сколько им дать? Да что там мелочиться, пусть берут все. Я отрезала его кинжалом.

— Выпейте за меня и сделайте одолжение — забудьте о нашей встрече.

Бешеный Пес моргнул.

— Ты не обязана… — неуверенно протянул он.

— За твое здоровье! — Один из его компании забрал у меня кошелек и уважительно взвесил в руке.

Мы медленно пошли дальше, пока не миновали стражника, совершающего обход. Темнота скрыла кровь на наших одеждах, но я все равно нервничала, как жеребенок на тренировочном дворе. На следующем углу я оставила горняков и, не оглядываясь, побежала в гостиницу. Скользнула через двор конюшни, схватив по дороге плащ, оставленный на седле каким-то дураком. Закуталась в него, чтобы спрятать пятна крови, и поднялась по черной лестнице. Кабинет оказался запертым.

— Открой, — прошипела я, сердито дергая ручку.

Загремели ключи. Дарни распахнул дверь, и я едва не хлопнулась вперед носом. Оттолкнув агента, я ворвалась в комнату.

— У нас тьма-тьмущая проблем..

— Ты знаешь, где он? — Дарни больно вцепился пальцами мне в плечо.

— Кто? — Я сбросила его руку. — Слушай, это важно.

— Нет, ты слушай. — Агент уже готов был впасть в бешенство, и я поняла, что не хочу этого видеть. — Ты знаешь, где Джерис?

— Джерис? — Я тупо вытаращилась на него. — Должен быть здесь, играть в руны с этим, как его, племянником.

— Его нет.

Оглядевшись, я увидела Шива — он стоял на коленях у сундуков, которые мы везли столько лиг, теперь открытых и пустых.

— Нет? — Я никак не могла уразуметь, о чем они говорят.

— По словам трактирщика, он ушел перед самым моим возвращением. — Лицо Дарни окаменело. — Взял трехсезонную работу и ушел с группой светловолосых мужчин.

У меня отвисла челюсть. Закрыв рот, я круто повернулась, хлопнула дверью и бросилась вон из гостиницы; позади остались возмущенный рев Дарни и испуганные взгляды постояльцев.

Я бежала по темным улицам, бормоча первую, по-настоящему искреннюю молитву моей взрослой жизни.

— Прошу тебя, Халкарион, пусть он будет там. Пусть он будет там. — Прислушается ли ко мне Лунная Дева после того, как я уже истратила столько везенья сегодня ночью?

— Вам помочь, сударыня?

Еще один из тех лощеных стражников вышел из дверей, преграждая мне дорогу.

Вовремя заметив блеск нагрудника, я остановилась и погладила ладонью кинжал; мои нервы готовы были лопнуть, как донельзя натянутая струна.

— Что? Нет, спасибо… я просто… опаздываю на свидание, — запинаясь, выдавила я, но он только козырнул и посторонился.

Я вынудила себя идти медленнее. Я все еще была в окровавленной одежде, и объясняться со Стражей — это последнее, чего я хотела. Шума никто не поднимал — похоже, убийство еще не обнаружено, но это продлится недолго; слуги скоро вернутся домой.

Конская ярмарка еще бодрствовала; загоны были полны, и гуртовщики из Далазора и Гидесты сидели вокруг костров, пили и горланили песни без всякого снисхождения к тем, кто хотел бы спать. В ярко освещенном «Орле» было оживленно, и, придерживая руками плащ, чтобы не распахнулся, я с трудом протискивалась сквозь толпу — высматривала темную курчавую голову и длинные конечности.

Наконец я увидела его. Он играл в Белого Ворона с торговцем лошадьми; их тонко сбалансированная игра собрала круг зрителей.

Когда я подошла, тормалинец поднял голову, отблеск ламп вспыхнул золотом в его карих глазах, а я вдруг онемела и стояла столбом, не зная, что сказать.

— Что? У бабули опять приступ? Ладно, иду.