Игра зеркальных отражений

— Ладно, скажи, сколько я смогу зарабатывать, если подпишу контракт? — спросила уже спокойнее.

— Всё будет зависеть только от тебя, Детка.

— Не называй меня так, Малыш. Это бесит.

— Да тебя бесит почти всё, что я говорю, так что, это мелочи.

Я отвернулась от него, лихорадочно прикидывая, где мне взять столько денег, и единственным подходящим вариантом было попросить у папы. Но мы уже не раз с ними спорили по поводу того, что я сама в состоянии себя обеспечивать. И, к тому же, если обращусь к нему с такой «скромной» просьбой, у моего родителя невольно возникнут вопросы, отвечать на которые мне бы совсем не хотелось.

Итак, выхода из ситуации два. Либо согласиться на условия Тима, подписать контракт и получить прощение долга. Либо просто послать его и ждать повестки в суд. А ведь этот гад так просто не отстанет. По глазам вижу, что ещё и за моральный ущерб стребует, и хулиганство мне припишет. Так что…

Ох. Чую я ещё не раз пожалею об этом решении.

— Ладно, Тим, где там твой контракт? — ответила, обречённо вздыхая.

— Отлично, Детка, — он победно улыбнулся и небрежным жестом потрепал меня по голове, разлохматив при этом всё мою укладку. В ответ на что, я резким выпадом прошлась острыми ногтями по его руке.

— Не смей меня трогать, — процедила сквозь зубы.

— Привыкай, — только и ответил Тим, вставая со своего места. — Пошли уже, а то Валерчик нервничает.

— Да плевать мне на его нервы, — пробурчала, сверля этого наглого блондина злобным взглядом, но всё равно встала со своего места и, махнув на прощанье подругам, поплелась за парнем.

Ленка смотрела на меня так, будто видела впервые, а Глара и вовсе недоуменно моргала, переводя взгляд с меня, на удаляющуюся фигуру того, кого мы ласково именовали Мачо из маршрутки.

— Она сошла с ума, или я чего-то не догоняю? — услышала я возглас Ленки за своей спиной. Но возвращаться назад и всё объяснять не было ни времени, ни желания.

Может, сейчас я на самом деле со стороны казалась сумасшедшей, но это мой выбор. И пусть ещё тысячу раз в нём раскаюсь, но отступать не стану. Не в моих это правилах.

Догнать Тима я так и не смогла, к тому же, он покинул парк пешком, а мне пришлось долго и нудно протискиваться на машине по пробкам, которые в этом районе давно стали делом привычным. В итоге, в то место, что ребята именовали студией, я попала почти через полчаса, и когда переступила порог комнаты, застала на удивление милую картину.

Застывшие друг напротив друга Тим и Лер о чём-то довольно громко спорили и, судя по накалённой атмосфере, общение их было далеко от дружеской беседы. Но как только увидели меня — полемика прекратилась, хотя по взгляду, брошенному брюнетом Тиму, стало понятно, что их спор ещё не закончен.

— Правильный выбор, Рина, — изрёк Гоша, поднимая на меня глаза. — Я рад, что ты решила вернуться.

— Мы все рады, — добавил Валера. — Значит, ты согласна?

— Почти, — честно ответила я. — Но хотелось бы сначала ознакомиться с соглашением.

— Естественно, — процедил Тим, протягивая мне несколько листов с печатным текстом, и я бы даже посчитала этот жест дружелюбным, если бы он не сопровождался таким ехидным взглядом. — Читай внимательно, а то можешь пропустить главное.

Естественно, после таких напутственных слов я обращала внимание на каждую букву и каждую запятую этого фолианта, который был составлен по всем правилам и содержал все оговоренные ранее условия.

В общем, если вкратце, я становилась полноправной участницей группы и соглашалась оставаться ею ближайшие три месяца. При этом все репетиции, записи и выступления должны были проводиться исключительно после шести вечера, либо в выходные дни, что полностью соответствовало моему условию. Так же, я была обязана не пропускать ни одной репетиции или концерта и… что самое интересное, не давать никаких интервью. Там имелась ещё куча кучная всяких важных мелочей, но, что поразило меня больше всего, так это последний пункт раздела «Обязанности сторон». Здесь чёрным по белому было написано, что, в случае нарушений условий контракта я буду обязана выплатить группе неустойку в размере двухсот пятидесяти тысяч рублей. И я больше чем уверена, что именно так находчивый Тим предпочёл документально зафиксировать наш с ним договор. Хотя могу и ошибаться.

Пока мой мозг лихорадочно разыскивал подвохи и подводные камни этого документа, никто из ребят меня не трогал. Как будто все они прекрасно знали, что всего одно их неправильное слово или жест может заставить меня передумать. Но… подпись мою они всё же получили.

— Всё Рина, с этого момента и на ближайшие три месяца мы становимся одной семьёй, — с задорной улыбкой констатировал Лер. — И работы нам предстоит очень много.

— Как раз это пугает меня меньше всего, — ответила я, косясь в сторону невозмутимого Тима.

Он поймал мой взгляд и, усмехнувшись, покачал головой.

— Крепись, детка, — выпалил этот гад, опираясь спиной на разрисованную радугой стену. — Первое выступление через шесть дней.

— Что? — воскликнула я.