Читаем Играем в поэзию полностью

Играем в поэзию

Сначала все, как запрограммированные, писали трехстишия по образцу японских хокку. Десятками приносили на занятия и обчитывали ими друг друга так, что даже солидная наша газета не выдержала и напечатала целый столбец этих незамысловатых трехстиший. Вот, если угодно, некоторые:

Льдины на Неве похожи

На облака, которые

Ветер сдунул с неба.

(Катя Крусанова)

Скоро проснется рассвет.

Так тихо, что даже роса

На листьях не дышит.

(Катя Прохорова)

Бежит собака.

У нее оттопырено ухо.

Ухо - пещера для комара.

(Вероника Симонова)...

А потом они стали зачитываться китайскими поэтами Ли Бо, Ду Фу, Бо Цзюй-и. Им невероятно нравилась естественность этих древних китайцев, печальная живописность этих стихов и особенно их названия, длинные, повествовательные и почти всегда от первого лица; например, такие: "Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я направлялся из столицы в Сынсянь", или "Стихи о том, как осенний ветер разломал камышовую крышу моей хижины", или вот это - "Радуясь приезду моего друга, уговариваю его остаться ночевать"...

Оставалось попробовать самим написать что-нибудь в этом роде. Случай не заставил себя ждать. И вот, слегка окосев от наплыва древнекитайских чувств, они сочиняют стихи с таким же длинным и обстоятельным названием:

Наконец-то заболевший, избавленный от

необходимости делать уроки, один в огромной

квартире стою у окна, смотрю на весеннюю улицу

и думаю о школе

1. И вот я один в квартире

Пустой и огромной, как пропасть,

Стою у окна большого,

На небо смотрю, на лужи,

На мокрую крышу трамвая,

На мокрую спину собаки.

Уроки делать не надо,

И я свободен, как ветер:

Могу почитать Майн Рида,

Могу врубить телевизор,

Могу раздвоиться, чтобы

Себя обыграть в "Мыслитель".

Но я стою и скучаю,

Свободный, стою и скучаю,

И мысли мои несутся

Туда, где сейчас перемена,

Где мальчишки пугают девчонок,

А те визжат и дерутся...

А я здесь больной, одинокий

Свои доживаю годы.

(Катя Крусанова, 12 лет)

2. В огромной квартире, где тихо и пусто,

Оставлен один я, больной и свободный.

Не надо сидеть над учебником нудным,

Не надо писать без конца и начала.

Лежать неохота и вот у окна я

Стою и смотрю на сырые сугробы,

На мокрый асфальт, на весеннее солнце

И мне почему-то становится грустно.

А в школе, наверное, тихо, как в морге,

А в классе, должно быть, задачку решают,

И мел по доске, словно птица, порхает

И вдруг осыпается, сильно прижатый.

Звонок прозвенит, все очнутся и станут

Гоняться, меняться, смеяться и спорить...

А я здесь, как рыба в огромном сосуде,

Молчу и почти погибаю от скуки.

(Вова Торчинский, 10 лет)

3. Наконец, заболел! Заболел, наконец!

Но, увы, таковы человека стремленья:

Заболеть ты старался, из кожи вон лез,

Пил холодную воду из ржавого крана,

В чайник градусник дряхлый макал,

изощрялся, старался,

Заболел, наконец. И кричать бы:

"Ура! Заболел!"

Но грызет тебе сердце унылая серая скука...

Славка Рыбин, наверно, Наташке опять

Пару кнопок на стул положил

(так, змее, ей и надо),

Без меня дальше всех будет Димка

Бурнакин плевать,

Ботаничку, должно быть, опять

разозлят забастовкой,

А Круншпицин мне марки уж месяц

не может вернуть.

Там, внизу, там весна, все сияет,

играет, поет...

Я в огромной квартире один идиотом сижу,

Да вдобавок еще почему-то мне хочется

в школу.

(Сева Зельченко, 10 лет)

4. Стою у окна задумчивый,

Гляжу на узкую улицу.

По ней грохочут троллейбусы,

Не могут отгрохотать.

И звон сосулек раскатистый

Несется все дальше по воздуху,

И школа видна за деревом

Рукой до нее подать.

Но я отделен от школы

Стеною из одеяла,

Стеной из микстур и таблеток,

Нельзя ее перелезть.

Так хочется все мне бросить

И убежать отсюда

Туда, где идут уроки

И где перемены есть.

(Марьяна Орлова, 12 лет).

КНИГА ПОЭТА МИХАИЛА КУЗМИНА, КОТОРУЮ ОН НЕ НАПИСАЛ

А написали за него другие.

Другие увидели портрет Михаила Кузмина, нарисованный Константином Сомовым, и попробовали вообразить, какую книгу стихов мог бы сочинить поэт с таким лицом.

С каким - "таким"?

С пристально-надменным, страстно-холодным, непроницаемо-загадочным.

С удивительным лицом.

А поскольку времени для написания книги было не очень много минут сорок, - решили ограничиться оглавлением и хотя бы одним стихотворением.

Марьяна Орлова, 13 лет

Предполагаемое оглавление книги Кузмина:

1. Сказать по правде, я расстроен...

2. Не уходи, повремени немного...

3. Осень тихо ступает...

4. Смотри, звезда на горизонте...

5. Ночью пустеют улицы...

6. Ты, говорят, красива и стройна...